Горячая гей библиотека

Лёшкины университеты (глава 2)

Часть 3

Случившееся в отряде было, конечно, серьёзным залётом. Цвану мотала нервы администрация, он же, в свою очередь, срывал всю свою злость на пацанах. Все затихарились, из последних сил стараясь не накосячить, чтобы не попасть активу в немилость. А уже через несколько недель в отряд обратно вернулся Мамот. Он ещё больше осунулся и стал почему-то тянуть при ходьбе правую ногу.

Лёшка, забежавший в расположение за тетрадкой, увидел измученного Мамота, и сердце его сдавила жалость. Мамот же, не обращая на Лёшку никакого внимания, порылся у себя в тумбочке, что-то взял там и пошёл так же тяжело в туалет. Лёшка подождал, когда он скроется за дверью, достал из тумбочки пакет и зачерпнул оттуда руками горсть конфет и печенья. Накануне он получил из дома от мамы большую посылку и, разделив "кабанчика", как требовали того "понятия", оставшуюся часть пристроил себе в тумбочку. Вернув пакет на место, Лёшка, оглядываясь по сторонам и стараясь остаться незамеченным, подошёл к койке Мамота и положил ему сладости на кровать, после чего очень быстро выбежал из расположения обратно в классы.

Ночью Лёшку разбудил шум возни, доносящейся до него откуда-то от дверей. Он открыл глаза и увидел возле койки Мамота две суетящиеся тени. Лёшка осмотрелся по сторонам - все пацаны спали, пустовали только кровати "опущенных" Цветика и Катьки.

- Крепче ноги вяжи ему, суке! - донёсся до Лёшкиного уха сдавленный шёпот.

Потом тот же голос тихо спросил:

- Что, Мамот, страшно? А когда ты меня заставлял жопу лизать, ты думал о будущем? Ну, сейчас ты моей жопы отведаешь. Давай открывай свою вафельницу, пидор.

Лёшке стало противно. Он накрыл голову одеялом и, вдавившись ею в подушку, постарался отвлечься и не слушать то, что происходило дальше. В этот момент Катька и Цветик напомнили ему гиен, которых он видел однажды по телевизору в программе о животных. Те, трусливо озираясь, терзали полусгнившую тушу антилопы, оставленную пресыщенными удачной охотой львами.

Наутро Мамота нашли повешенным в туалете. Не выдержав навалившихся на него унижений, он наложил на себя руки.

Опять возобновились расследования. Администрация колонии стала дёргать пацанов, угрожать возбуждением дел, грозилось зарезать всем УДО. Цван стал лютовать ещё больше, "закручивая гайки" до основания. Единственный плюс во всей этой истории был в том, что он практически забыл о существовании Лёшки.

Безликие дни шли своим чередом, и однажды, спустя неделю после истории с Мамотом, Лёшке среди общего гама в столярном цехе показалось, что кто-то его позвал. Не придав этому значения, Лёшка продолжал спокойно строгать ножки для табуреток, пока внезапно не почувствовал болезненный удар в плечо.

- Блядь, я чё, должен тебе персональное приглашение курьером высылать?! - Цван зло смотрел Лёшке в глаза. - Кричу, кричу, а тебе по хуй? Ты что, забил?

- Я не слышал, - Лёшка опустил глаза, кладя инструменты на стол.

- За мной, - коротко приказал Цван и пошёл по направлению к знакомому уже Лёшке закоулку цеха.

Втолкнув Лёшку в каморку, он включил свет и, взяв пацана за руку, подтянул его к кровати. Лёшка сел и испуганно посмотрел на Цвана. Тот был явно чем-то взбешён и раздражён.

- С пидорами дружбу водишь? - прошипел Цван угрожающе. - Конфетами, печеньем их угощаешь?

У Лёшки в одну секунду пересохло в горле.

- Я... - начал было он.

- Головка от хуя! - отрезал Цван. - Жалко стало Мамота? Блядь, на хуя я вообще за тебя вписался?! Надо было, чтобы он "опустил" тебя, вот бы, бля, я посмотрел, какая у тебя потом была бы к нему жалость! Нет, бля, пожалел пацана. Ты чё, так и не понял, куда ты попал?! Это же, бля, не пионерлагерь! Тут нет нянечек и друзей, мамка осталась за забором, и по голове гладить никто не будет! Тут кругом подставы и борьба за выживание, сильный хавает слабого по принципу: если ты волк - возьми, если овца - терпи! А проявишь слабость или жалость, тебя затопчут, опустят, и ты хуй уже когда в жизни поднимешься. Ты превратишься в конченное чмо, недочеловека, о которого остальные будут с радостью вытирать ноги, как о последнюю тряпку, потому что зло порождает только зло.

Цван ходил по каморке из угла в угол, а Лёшка почему-то вспомнил, как Цветик с Катькой набросились на немощного Мамота, и почувствовал всю суровую правдивость слов Цвана. Тот же, помолчав несколько секунд, подошёл ближе и, остановившись возле Лёшки, глядя на него в упор, зло проговорил:

- Нет, бля, так до тебя точно не дойдёт. Вы, бля, все какие-то ебанутые, слов ни хера не понимаете. Надо тебе показать на деле, что это такое и как это больно! Ты знаешь, скольких пацанов опустил этот пидор Мамот по беспределу? А тёлка та на воле, которую они пустили на хор? Ты бы их лучше пожалел!

Он толкнул Лёшку на кровать, и тот свалился на неё на спину. Цван с силой перевернул его на живот и заломил ему руку.

- Вторую давай, - потребовал он.

- Не надо, Вань, - жалобно попросил Лёшка, - я прошу тебя, не надо.

- Руку, бля, я сказал! - Цван, скрутив вторую Лёшкину руку, вытащил свой брючный ремень и крепко связал им запястья пацана, после чего поднялся и перевернул Лёшку на спину.

Подсев ближе, он достал спички, вставил их Лёшке в уши и сказал:

- Тронешь зубами, пидор, останешься глухой на всю жизнь.

Затем он расстегнул штаны, оттянул резинку трусов под яйца и больно, словно тисками, сдавил пальцами Лёшкины челюсти. Лёшка вскрикнул и открыл рот, а Цван тут же втолкнул ему туда полувставший член и приказал:

- Соси, пидор! Сделай пацану приятно.

Лёшка стал испуганно сосать. Страх сковал его до самых пяток. Он не понимал, что происходит с Цваном, и не знал, чего ожидать от того дальше. Член тем временем заметно набрал силу, и Цван, достав его из Лёшкиного рта, с размаху тяжёлой головкой ударил жертву по носу, затем по губам и сказал:

- Вафел, сука.

Он поднялся, придерживая штаны рукой, подошёл к тумбочке, достал из неё вафельное белое полотенце и, подсев к Лёшке, снова сдавил тому челюсти. Лёшка открыл рот, и Цван с силой стал заталкивать ему полотенце прямо в глотку. Лёшка давился, крутил головой. В итоге, затолкав кляп, Цван расстегнул на Лёшке брюки и перевернул его на живот. Кинув ему под живот подушку, он сдёрнул с Лёшки штаны вместе с трусами и, раздвинув Лёшкины ягодицы, плюнул на очко. Ошалевший от происходящего, Лёшка забился под Цваном и стал дёргать связанными руками, пытаясь крикнуть что-то, но крик тонул в туго забитом в его глотку кляпе.

И вот Лёшка почувствовал душистый запах какого-то крема, а затем что-то тупое и упругое коснулась его очка. Цван что было силы надавил, и член, пробивая сопротивление мышц сфинктера, буквально разорвал Лёшку напополам. Тот мычал и тужился, пытаясь выдавить из задницы посторонний предмет, из глаз его катились слёзы, это были слёзы обиды и дикой, разрывающей его в клочья боли.

Но Цван был глух. Он размеренными движениями трахал Лёшку, крепко держа его за поясницу. Остановился он только единожды, когда вытащил из ушей жертвы спички и прошипел ей на ухо:

- Ну что, нравится?

Затем он снова продолжил разрывать Лёшку размашистыми толчками.

Лёшка стонал и плакал. В его голове помутнело, на лбу выступил обильный пот. Он не знал, сколько уже прошло времени, и ему казалось, что он целую вечность находится в этой прокуренной, затхлой, вонючей каморке.

страницы [1] [2] [3] [4]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Тюрьма, Изнасилование, Молодые парни

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>