Горячая гей библиотека

Армейские будни (глава 5, последняя)

Часть 6 (последняя)

Зыбкое пятно надо мной... Плывущее сквозь поредевший и не такой уже враждебный туман. Искры гаснут в нём, выхватывая мгновенно ускользающие черты чьего-то лица. Господи, да кто же это?

Руки. Руки, дотянувшиеся до моего невесомого тела. Они ласкают меня. Бьют электрическими разрядами обострённой чувственности. Кружат по пляшущим мышцам, сокращающимся с частотой вылетающего из груди сердца.

Боже, как хорошо! Меня бросает навстречу несмелым пальцам. Выгибает и выворачивает. Только бы достать! Только бы дотянуться!

Огонь! Кажется, я воплю, задыхаясь жаром чьей-то ладони. Она вминает мои непослушные губы, втискивает их в железо зубов. Крошит и плющит. Мама!

Глаза совсем близко. Я перетекаю в густую пелену взора. Ага! Это тот силуэт! Он достал меня. Он накрыл меня тяжестью гладкого тела! Он рвёт озноб бьющегося в истерике организма быстрыми руками. И...

Наконец-то! Его губы сменяют властную ладонь на моих губах; они ласково останавливают мой вопль, они пьют мой страх. Мягкие, послушные, тёплые. Пропускают язык, вонзающийся в нёбо.

Как я ждал тебя! Я вцепляюсь в спасательный круг широких плеч, придавивших меня. Я выплёвываю собственный панический ужас прямо в жадный, горячий рот, целующий и ранящий хороводом эмоций. Я тискаю незнакомую гладкость чужой плоти. Я насыщаюсь вжатой в меня грудью, кинжалами острых сосков, океаном пульсирующего живота.

Изо всех уголков бегающего сознания вкрадчиво нарастает гул пьянящего опустошения. Он заполняет меня, скручивает миллионами спиралей, рвёт каскадом огненных звёзд, выгибает, курочит... И растаптывает под чьим-то напрягшимся телом потоками вытекающего, нет, вырывающегося смерча оргазмических спазмов.

Вопль тонет в поглотившей его глотке. Чужой язык заталкивает его обратно. Чужие губы запирают его.

Я умираю... Я растворяюсь в ласковой тяжести плоти, прижавшей меня. Только шёпот. Шёпот, струящийся в уши: "Господи, Серёженька. Чего же это ты обтрескался... Ся... Ся... Я-я-я...".

Моя угасшая жизнь вернулась! Я опять парю в паре с таким ласковым и заботливым другом. Эй, силуэт! Бери меня! Сломай меня! Трахни! Выпей! Сомни!

Мама, как сладко ощущать робкие прикосновения на куполе члена! Он у меня огромный! Я сам - член. Вся моя сущность выстегнулась на конце торчащего безразмерного члена, выстроилась там чугунным столбом, увитым сосудами, - с реками бурлящего в них бешенства, похоти, сладкой звериной жажды.

Я падаю в тёмную глубину горла. Я рву куполом хрена испуганный язык.

Ага! Боишься! Длинные суставы пальцев наматывают на себя чужие пряди и тянут к себе разверстое ущелье, заполненное надсадным хрипом. Тянут, надевая на член. Соси! Обхватывай губами! Дави языком!

Жёсткие руки отбрасывают мои бессильные конечности. Ласковый голос хрипло стонет: "Я сам... сам... сам..." - и обнимает невесомой нежностью восторженный отросток. Бегает по нему россыпью тысяч языков. Мокрых. Настойчивых. Быстрых.

Опять сонм огненных искр. В пустой голове разрывается шаровая молния холодной истерики. Меня выкручивает мощный безжалостный пресс и рассыпает каплями терпкого дождя. Меня много! Я везде!

Ртутными шариками тысячи "Я" втекают друг в друга, чтобы слиться в один белый мутный поток. Меня уже нет, есть только огромное блаженство, падающее водопадами спермы на невидимое дно чьего-то колодца.

Глотай! Глотай! Я выплёскиваюсь сквозь чужие губы фонтаном бесовского смеха. Боже, как смешно! Я кончил. На чьё-то смутно белеющее лицо. На чьи-то изломанные губы. Я кончил...

Нет! Дикий вопль устремляется во что-то несокрушимо твёрдое. Оно вновь возвращает меня в никчёмный мир пляшущих теней. Мир раздирающего моё горло тупого и тёплого столба. Мир гулкого шёпота: "Серёженька, ну, пожалуйста. Возьми его. Возьми".

Как я скучал в бессмысленных дебрях без тебя! Конечно, ты мой теперь. Солёный. Сладкий. Толстый. Нескончаемый...

Нечем дышать. Господи, дай мне силы - исторгнуть, вытолкнуть, высосать, допить... Чей-то сиплый вскрик. Предмет в моём зеве растекается морем липкой слизи, затапливает меня потоками пахучей влаги. Склеивает суматошное моё дыхание. Течёт. Чёрт его подери, течёт... Ах, ты так?!

Звёзды меркнут в контрастной вспышке голодной ярости хороводом гневных пульсаров. Меня подбрасывает и обрушивает на горячее тело. Оно елозит подо мной, громадным и звереющим, бьётся гладкими плотными бёдрами, сильными испуганными руками, втянутым до позвоночника животом, стонет бессвязным жалким лепетом, разламываясь жаркой промежностью: "Серёжа, осторожно. Серёжка, я... Боже, какой ты..." - и гаснет в хрипе, заполняющем пустоту, в конвульсиях разрушенной сути, в глубоком тесном ущелье.

Я рву упругую мякоть. Бью покорную влажную ткань булавой члена. Разбрасываю чьи-то длинные ноги, пытающиеся сжать мою талию и остановить бушующее ликование вязкой ночи. И бью опять. Гулко. Остервенело. Падая с космической высоты в хлюпающее отверстие.

Марево. Жаркое марево круговорота воплей. Они, эти вопли, мои и чужие, завиваются струями почти осязаемых спиралей. Глушат толчки деревянного поршня.

Боже, как хорошо! Как классно! Я тону в судорожных объятиях. Бесконечных лихорадках цепляющихся рук. В мягких воронках всасывающего меня ануса. В полёте мотающихся вокруг меня гладких бёдер. Я тону! Я рассыпаюсь! Я льюсь!

Последнее, что вспыхивает в воспалённом мозгу, распадающемся в неведомом доселе бесконечном оргазме, - тучи чёрных точек перед остановившимися глазами. Мириады россыпей маленьких чёрных точек на белом фоне... И затихающий шёпот: "Серёжка..."

***

Меня словно подкинуло! Я очнулся разом, будто от толчка. Голова, ясная до боли в висках, соображала отстранённо и холодно. "Мама дорогая, сколько ж времени? Чёрт, шесть пятнадцать. Пятнадцать минут! Мне ж людей поднимать!"

Я рывком поднялся на ноги и огляделся. Развороченная куча матрасов напоминала извергнувшийся Везувий в неуверенном сумраке ещё одного начинающегося долгого дня. Завадский, полностью одетый, валялся, посапывая, в углу, далеко от места произошедшей дикой вакханалии, что ещё пробегала отзвуками туманных воспоминаний в моей черепушке. Ну, мы и дали! Действительно, такое не забудешь.

Некоторое время понаблюдав за раскинувшим руки в глубочайшем охрапистом сне сержантом, я быстро отыскал собственную одежду, раскиданную по всей каптёрке, и влетел в неё так, как не получалось во время тренировок годичной давности, когда "ласковые" деды воспитывали в молодёжи сноровку.

Торопясь подать оптимистичную команду личному составу вверенной мне на ночь роты на просыпание, я лихорадочно открыл дверь, запер её за собой, чтобы покой отбывающего до хаты дембеля не был потревожен, вылетел в коридор, сделал несколько широких шагов и встал столбом, тупо уставясь на лейтенанта Мишку, направляющегося в умывалку.

На меня, застывшего с раззявленным ртом, открытым на незаконченном вздохе, словно в давешних галлюцинациях, надвигалась россыпь чёрных родинок на белой Мишкиной груди...

C автором можно связаться по адресу [email protected]

страницы [1] . . . [4] [5] [6]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Военные, Молодые парни

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>