Горячая гей библиотека

Драма на охоте

Часть 3 (последняя)

И тут всплывают две вещи, за которые этот следователь мгновенно цепляется. У барина Петра Андреича, если ты помнишь, была комната для рисования - а где, спрашивается, сделанные за все эти годы рисунки?

И вторая вещь: понимает ли убийца Сашка, что если барин говорил ему, что дал вольную, то эта вольная в письменном виде должна где-то существовать?

То есть, по большому счёту, жандармский следак предлагает несчастному любовнику барина сделку: либо тот рассказывает ему всё, как есть - либо он раскручивает всё сам, и тогда крепостного ждёт рудник в лучшем случае. То есть пожизненная каторга.

И этот бедный, несчастный пацан, твой ровесник, сначала рыдает, но потом выкладывает всё - и, кстати, закладывает всех.

То, что барин был содомит, в деревне знали, но в содомии не видели особого греха. Барин ведь не девок портил, а "робят", у которых целки нет, а есть жопа, от порыва которой никто не в убытке. И ещё говорили, что барин добрый, но что у барина померла родами жена, а он обещал ей быть верным, вот он и "етит робят", чтобы не нарушать слово. Ну, бабы на селе всего не знали, а старшие братья, прошедшие через барина Петра Андреича, говорили младшим, что "это ничаво, что приведёт он тя в баньку - порты скинь и покажь свой уд. И барин спросит, течёт ли семя из уда, а ты покажи, как течёт, а если барин свой уд между твоих ног сунет в жопу, то потерпи, зато потом женишься, на ком хошь, и ещё барин денег даст. И если свой уд в рот тебе даст, то оближи - авось, не подавишься".

И про слуг его все знали, что он их в жопу и в ротик потягивает, и знали о том, что место помещичьего слуги сладкое, хлебное, и что наукам таких слуг будут учить, и одевать, - в общем, претензий к нашему Пете не было, хотя ему минуло уже и 25, и 30, и даже 40... А вот когда исполнилось 50, тут всё и случилось.

Тут у Петра Андреича Тахновского случился Сашка - как ты случился у меня. Сашка был редким крестьянским красавцем. Откуда знаю? Да видел. Ну нет, не в жизни - ты смеёшься, что ли, это был 1850-й!.. Я видел его портреты. И самый сильный, и самый непристойный - это картинка пером, где козлоногий сатир ебёт юного красавца. Да, Тахновский рисовал. Гнусный вонючий сатир поставил невероятной красоты паренька раком, правой рукой задрал вверх его правую ногу, так что видны хуй и яички, и на кончике хуя, да, блестит капля (прости мне эту крррасоту стиля), а левой рукой заломил к себе юношескую голову и целует парня в губы; у сатира полуметровый хуй колом и уже заходит в жопу, а юнцу, судя по выражению его лица, это в кайф... Я дойду ещё до этих рисунков, погоди... Упс, бля... да у меня начал снова вставать, а у тя?.. но если срамные картинки Сашку приукрашивают даже наполовину, всё равно этот усыновлённый Сашка был красавцем из красавцев.

Ну, поставь себя на место барина. У тебя тыща крепостных, неплохой доход, ты зимой живёшь в Питере, где банщик из числа отъёбанных тобою крепостных, которому ты дал за еблю вольную, подгоняет свежих молодых мастеровых; далее у тебя Италия, где ты на пленере занимаешься рисунком, а юные лаццарони резвятся голенькими на морском берегу, а затем, за небольшую плату, на том же берегу ты их, вероятно, ебёшь; а потом в июне возвращаешься в поместье, где пара молодых слуг всегда готовы подставить тебе рот и жопу, и всё это под прикрытием "несчастной любви". Вот такая у тебя течёт клёвая жизнь, где напрягает одно - старение...

И вот тут ты проводишь очередной банный смотр, густы ли у крепостных пареньков волосики на лобке, нет ли, как стоит, раздвинь попочку... и влюбляешься в реально красивого крепостного юнца. Как влюблялся только раз в жизни - тогда, во Франции... Сходишь с ума... Делаешь его слугой, одеваешь в барское... учишь французскому, фортепиано... обещаешь вольную... только бы он был с тобой, всегда с тобой... Ебёшь, задыхаясь от любви... Обещаешь и Париж, и Рим, и Петербург... Называешь сыном...

И тут выясняется, что этот негодник пребывает с тобой только телом, но никак не душой. Ну, то, что наложник может не откликаться на любовь, - это для тебя, положим, не новость. Но ты такого быстро отстраняешь от себя. Скажем, женишь. Такое не раз уже бывало, и никто не оставался в претензии.

Но Сашка, в которого ты безумно влюблён, не просто не любит тебя - он влюбляется в крестьянскую дуру. В дырынду. В крепостную девку! Ты: поедем со мной, увидишь весь мир, усыновлю, будешь вольным, будешь дворянином, ты любых женщин сможешь себе взять, но пока живи со мной и люби меня! Он: люблю Марфушу, хочу жениться, тебя не люблю; ты старый, с тобой противно - и тут Сашка честен предельно. Ты: милый, ну потерпи хотя бы чуть-чуть! Ну хоть притворись! Через силу! Озолочу! Люблю - нет мочи! Ты только мой, а иначе сгноблю!

Ну, и вот такое у них тянется пару лет. Сашка Петру Андреичу то даёт, то не даёт. Он тоскует по Марфушке, а Пётр Андреич - по Сашке.

Любовь не хочет ничего разбирать. Пётр Андреич пустил в ход даже шантаж - мол, поживи со мной через силу, а годика через три, когда успокоюсь, вольную дам, усыновлю, и тогда Марфу свою бери. То есть Петр Андреич про свои чувства и про их возможную длительность чётко всё понимал. Однако Сашка, с которым любовь случилась по первяку, этого знать не хотел. Он хотел Марфушу, а содомита своего, ненавистного сожителя, чем дальше, тем больше ненавидел.

Ну, и на охоте взыграло.

Там подробность такая была, опять же урядник её упустил: у Петра Андреича ружьё было заряжено дробью, то есть на птицу шли. А Сашка стрелял в своего названого отца, как в крупняка, пулей. То есть заранее знал.

И когда ушли они в лес к болоту, в ноги ему бухнулся: жени на Марфушке, только жени, дай хоть месяц пожить с ней, а потом хоть что. Хоть ети меня каждый вечер, только дай сперва её ети. А Пётр Андреич: скидай портки, будет те Марфушка. Он никогда груб не был, не снасильничал Сашку ни разу, а тут вдруг кинулся на него. И Санечка... Он так жандармскому дознавателю потом сказал под запись в протоколе: "Как подумал о том, как снова старческий уд буду против воли меж лядвеев принимать, якоже я пред богом Марфушеньку люблю"... И схватил ружьё.

Ну, и тут следак - видимо, он получил уже инструкции из Петербурга, но в материалах дела их не осталось - сухо промолвил примерно следующее: "Вы, Александр Петрович, рассказали всё, но показали не всё. Выбирайте: рудники или показ". И Сашка, который думал, что до последней черты не дойдёт, обойдётся, дрогнул и на этот раз показал всё.

Он провёл следака в рисовальный кабинет своего названого отца Петра Андреича и показал ему секретный шкаф с пружинкой. И этот секретный шкаф таил 10 подписанных папок с точно так же аккуратно подписанными листами. На первой папке написано было ровным почерком: "Италия". И картинки внутри: голые итальянские юноши. Лежат, сидят, греются под итальянским солнышком. В общем, ничего криминального, таможня бы и внимания не обратила, особенно когда везёшь вперемежку с пейзажиками, что на стенах рисовальной комнаты висят. Ну, всё вместе вроде эскизов к ивановскому "Явлению Христа народу", где тоже немало голеньких парней.

А вот папка, подписанная "Иван". И здесь сначала голенький деревенский парнишка, а потом он же, раздвигающий ягодицы. Карандаш. Он же со вскочившим хуем. Тушь, перо. Он же со вскочившим хуем, задирающий рубашку... И понятно, что это нынешний управляющий Иван Силыч в том возрасте, когда был юношей.

Следак аккуратно переписал сюжеты ста с лишним альбомных листов...

Я, Сань, видел только уцелевшие 10 - вот эти с три Иваном, а остальные семь - с Санькой: и где его сатир ебёт, и другие, где его вскочивший хуй прописан в мельчайших деталях...

Где видел? Существуют, знаешь ли, частные коллекции. Нет, не здесь, а, например, в Париже. После революции многое за границу попало. Фотографии ведь в первой половине 19 века ещё не существовало, а порнография была. Даже у Александра Второго, хотя это вторая половина века, большевики после революции умудрились выгрести из кабинета непристойные рисунки его любовницы, то есть его будущей тайной жены Екатерины Долгорукой... И всегда были коллекционеры, готовые за эти документы платить. Так что я видел. И все следственные документы по делу об убийстве содомита Тахновского читал в оригинале.

Когда Бенкендорфу стало ясно, что убийство помещика ничуть не опасно престолу, он принял правильное решение: дело засекретить и закрыть. А промеж похабных картинок в тайнике нашлась и вольная на крепостного Саньку. А вот усыновительная не нашлась, так что Тахновское, за неимением прочих наследников, отошло в казну. Александра женили на Марфушеньке и выслали куда-то на юг под Одессу, где, как говорится, и теряются их следы.

И барин Пётр Андреич, надеюсь, жарит сейчас своего Саньку на небесах, как тя намерен отжарить я... Чувствуешь, как набухает?.. Бля, как хочу я тебя! О, бля, милый, о, бля... о, бля... о, бля... о, бля...

страницы [1] [2] [3]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Прошлые века, Мужики и молодые

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>