BlueSystem >
Горячая гей библиотека
ХалдейЧасть 2 В это время к нам в ресторан на должность старшего метрдотеля пожаловал француз по имени
Жан - это как наш Иван, значит. Для организации, так сказать, ещё большего и лучшего сервиса,
как в Европе. Этому Жану, иностранцу, очень к тому же молодому и красивому, было не больше
30 лет. Высокий стройный брюнет с совершенно правильными чертами лица, шикарной причёской
и ни слова не знающий по-русски. Но он брал всех и наше начальство своей солнечной,
голливудской улыбкой, знанием дела, и никогда не был серьёзным - в смысле того что грустным
или озабоченным и прочее. Так вот, этот самый Жан был настоящим голубым, или, как сейчас
говорят - геем. Нас, официантов, в смену по залу работало 20 человек и столько же было на
кухне, и все мы были молодыми сильными мужчинами, нас всех специально даже - представьте
себе, поваров! - подбирали и по внешнему виду тоже. Мало того, что ты специалист с красным
дипломом, у тебя должен был быть рост 180 см, вес 80 кг, очень приличная внешность,
да что там говорить, походка, даже состояние ногтей на руках и то имело значение для
поступления в наш ресторан. Вот и представьте себе, доктор, какое раздолье раскинулось
перед этим самым Жаном - у него оказалось в подчинении полсотни отборных молодых самцов,
из которых он, кстати, любого мог уволить без объяснения причин. Нас, конечно, не
увольняли, а переводили в филиалы пониже рангом, и в некоторых из этих филиалов
официантских чаевых было даже больше, чем у нас. Но всё это было уже не то! В общем, я
оказался в его гареме двенадцатым. И он, этот самый Жан, задержался на мне и в прямом, и в
переносном смысле дольше всех, аж на целых шесть месяцев. Больше ни у него, ни у меня сил
и интереса не хватило. Меня там скоро заменили. Но эти полгода были для меня сущим раем,
это чувство можно было сравнить с полётом в космос. У меня были самые лучшие гости,
самые большие чаевые, лучшие места партера в разных театрах и залах и, конечно, роскошная
кровать в люксовом номере Жана, на которой мы и "летали", да по нескольку раз в день,
конечно, не в космос, но по всему центру Москвы - это точно. Благодаря Жану я вошёл в круг
очень состоятельных людей, богемы, не говоря уже о разной там мелочёвке вроде директоров
магазинов и модных врачей. Я после этого и квартиру свою купил в центре, и обстановку, и
всё прочее, а это было в то время сделать очень непросто. Всё это надо было "доставать"!
Я, конечно, в ресторане остался, и даже с повышением разряда, и всё было бы хорошо,
но эти мои новые познания "жизни" совсем отбили у меня интерес к женщинам, и я стал
таким, каким стал - чистым геем, голубым, педерастом. Потом умерла мать, потом были более
или менее постоянные связи с мужчинами. И так я тащился по жизни, пока вот уже на
шестом десятке не встретил Андрея. Как у нас там всё получилось, что сейчас вспоминать -
как-то всё само собой сложилось. Но Андрей не стал, как я, чистым геем, он в свои двадцать
с лишком годков был очень темпераментный и про женщин тоже не забывал. Я, конечно же, его
ревновал к ним, даже брезговал, но он, как человек умный, тактичный и очень чистоплотный
во всех пониманиях, никогда их в наш дом не приводил, даже когда я был на работе. Он сидел
дома и просто занимался своей наукой. Если бы он стал таскать их к нам в дом, то мы сразу
бы расстались - и он это прекрасно понимал. Любил ли он меня? Я думаю, что любил! А вот
уважал ли? Вот тут я вам точно сказать не смогу; скорее, больше жалел, как многие из нас,
русских, жалеют совсем даже незнакомых людей. Но мы всё-таки прожили с ним больше пяти лет
вместе. Так вот, стал я потихоньку на своей работе уставать - да-да, просто физически
уставать. Если раньше я брал с утра шесть шестиместных и шесть четырёхместных столов для
обслуживания, то постепенно скатился до двух и двух. Конечно, другие бы сделали карьеру
метрдотеля, но для этого надо было учиться и учиться, и учиться - хотя бы иностранным
языкам, а я как был со средним специальным, так и остался с ним до конца жизни; впереди
светила пенсия и в лучшем случае работа в нашем гардеробе. Да и уставать я стал не только
на работе, но и на дела в доме у меня тоже уже сил не хватало. И вот в это самое время
и появилась в нашей квартире, появилась, как Дюймовочка из семечка, наша Оленька...
Как-то прихожу я с работы (а приходил я всегда очень поздно), свет в доме горит, и
стол наш раздвинут, накрыт белой скатертью, и на нём разложены закуски, стоит вино и
всё прочее, что должно стоять на столе, если хозяева дома кого-то к себе ждут. В квартире
полный порядок: вымыто, вытерто, начищено всё, и даже цветочки в вазочке торчат. Так
всегда было у матери. Значит, думаю, в нашей квартире появилась женщина? Так и есть! -
подводит Андрей ко мне этакую фарфоровую куколку и говорит мне, смущаясь, что вот, мол,
это Оленька и что она нам всем очень поможет. Эге, думаю, это она тебе больше "поможет",
ха-ха-ха! Ладно уж, пусть остаётся. И вот Ольга осталась жить в нашем доме. Хорошей
девочкой она оказалось, незаметной, как белая мышка, и правда - по дому очень нужной.
А уж как она любила Андрея! Чего уж говорить, если она, узнав о нашей с ним связи,
пропустила это всё через своё сердечко и никогда и виду ни мне, ни кому ещё не подала,
что пережила при этом, и ни о чём не рассказывала. Описывать я её вам не буду, а только
скажу, что с неё как раз надо писать фарфоровые статуэтки. У неё и свой характер, конечно,
был, но всё, что ей говорили Андрей или я, выполнялось ею беспрекословно. Они как-то ещё
умудрились оба так тактично себя повести, что меня эта их почти семейная жизнь совсем
не раздражала. Я никогда не видел, чтобы они спали вместе. Андрей всегда спал или со мной,
или на моём диване в моей комнате, а она в его комнате на его одноместной деревянной
кровати. Был ли у них секс? Конечно, был! Оба люди молодые, здоровые, любители покушать,
и как это и без него-то! Но я мог, к счастью, об этом только догадываться. Бывали у нас
и конфликты, конечно! Вот хотя бы после этого скандала. Андрей уже учился в аспирантуре и
готовился защищать свою первую диссертацию, а тут и "халдей", и "трахаются", и "обсчитывает",
и... Что тут скажешь? Будущему профессору и при гражданской его жене услышать всё это -
такое вряд ли кому понравится. Он мне как-то об этом и высказался, что я, мол, ему не парой
делаюсь, вроде бы как позорю их перед людьми. Тут я задумался, и не на шутку. Мы,
конечно, с соседями помирились тогда. Сначала ко мне во дворе наш сосед подошёл, попросил
закурить, молча покурил и так же молча ушёл к себе. Зная его паршивый характер, я тогда
подумал, что это их первый шаг к примирению. А потом как-то вхожу я в свой подъезд, и тут
мне навстречу выходит из своей квартиры сама Лариска, и она, стерва, как ни в чём не бывало
так ласково спрашивает меня, какая, мол, погода на дворе, Михаил Яковлевич, может, мне
обратно вернуться да зонтик взять? Вот и всё! С этим-то всё, да вот с другой стороны...
Слова Андрея ко мне в душу крепко засели. Мы даже некоторое время не разговаривали и спали
отдельно друг от друга. Но надо же было как-то выходить из этого положения, а как? Меня
к тому же стали мучить сильные сомнения, и даже появился страх, как бы он совсем от меня
не ушёл - вот хоть к Ольге в комнату спать. И вот однажды в мой выходной день - а мы,
официанты, всегда работали день через день, а этот день как раз выпал на воскресенье, и
все были дома - у нас после обеда с Андреем случился довольно серьёзный разговор. Он начал
первым: - Видишь, Миша, как ты со своим "халдейством" позоришься! Всякая там... может
тебя оскорбить и унизить; а вспомни ещё, как ты лебезил в милиции перед тем сержантиком,
что протокол на нас составлял, - противно было смотреть. Сам мне это говорит и сам же
глаза свои от меня отводит к окну. Ольга, как всегда, молчит. Значит, на его стороне!
"Ну, милые мои, не на того нарвались!" - подумал я и даже встал с дивана. - Ах, ты, -
закричал я ему, - мерзавец и дармоед! На чьи ты деньги выучился?! На чьи деньги мы с тобой
по курортам все эти годы шлялись? Да я только за одну Турцию и за ваш заплыв на байдарках
по каким-то там горам, почитай, целую машину отдал! И на что вы накупили себе все эти
одежды - отпрыски министров хуже ходят! Откуда это всё у вас? На ваши, скажете, стипендии?
Да на них вы себе только слабительного купите, и то даже на это не хватит её у вас! Гады
вы оба, змеи подколодные! Отдавайте мне все цацки, что я вам дарил, отдавайте все тряпки
импортные и свои шубы тоже отдавайте! - хлопнул я дверью и ушёл на кухню. Там, на кухне,
у нас диванчик стоял небольшой, что-то наподобие кушетки. Вот лёг я на него, вздохнул,
задумался и как-то незаметно заснул. Просыпаюсь. Вхожу к себе в комнату и вижу, что
стоят посередине её два больших наших чемодана, да какой-то небольшой узелок лежит
на столе. Сам же Андрей одетым спит на моём диване, книжка валяется на полу, и рука его
свесилась с дивана. Рука его красивая, большая, молодая, чистая - сколько раз я целовал её,
тёрся об неё щекой, сколько раз... и так жалко мне их всех стало, да и себя тоже, что прямо
до слёз... Посмотрел я на книжку: ничего себе, думаю, он читает - Ф. Достоевского
"Преступление и наказание"! Это что же, выходит? Это, значит, сам Раскольников сейчас
валяется у меня на диване, а я тогда кто? Старуха процентщица, что ли? Нет, так дело
у нас не пойдёт! Надо мне с ними мириться - вот что. Ничего, думаю, пойдут оба работать,
хватанут лишку - зарплатки у них буду чуть, может, побольше их "степух", тогда, может,
что-нибудь и поймут себе и оценят. Пошёл я в комнату Ольги. Она сидит, бедная, у окна
и плачет. - Ну что ты, успокойся, - говорю я ей и целую её в макушку, - в семьях и
не такое бывает, а мы ведь, милая, семья! А в ней всё-ё-ё бывает! - Вы нас, Михаил
Яковлевич, не выгоняйте уж! Я вам всё буду делать по дому и, если надо... - Я и не
думал вас выгонять! - перебил я её и ещё раз погладил по головке. - Ты вот что, ты вроде
бы с утра пирог какой-то там затевала? Иди тогда, ставь чайник, накрывай на кухне стол,
порежь ветчинки, рыбки, маслица к ней и... подожди ты - поставь ты нам бутылочку коньячку.
А я пойду будить нашего "Раскольникова". "Надо же, читает его "Преступление и наказание"", -
бормочу я уже про себя. Вот и всё! Чемоданы были распакованы, золото, что в узелке лежало
на столе, было опять надето, и наша жизнь пошла снова, и очень даже хорошо пошла!
страницы [1] [2] [3]
Этот гей рассказ находится в категориях:
Мужики и молодые, Любовь и романтика
Вверх страницы
>>>
В начало раздела
>>>
Прислать свой рассказ
>>>
|
