Горячая гей библиотека

Лёшкины университеты (глава 8)

Часть 2

Директор начал сухо, по-деловому, не вдаваясь в подробности. Да и это было ни к чему. Все итак знали, что произошло, поэтому ждали только выводов и решения. Когда директор заговорил о том, что воспитанников сейчас будут называть по фамилиям и они должны отходить в сторону, после чего им объяснят, что делать дальше, все напряглись.

Стоявший рядом "Мюллер" за всё время выступления директора то и дело постоянно отводил глаза куда-то в сторону, и было заметно, что слушает он своего начальника неохотно. Он был явно раздражён. Об этом говорили и гуляющие на скулах желваки и крепко сцепленные впереди пальцы рук...

Когда же Валентин Иванович закончил, к трибуне подошли ещё с десяток преподавателей и воспитателей. У некоторых в руках были папки. Они развязали на папках тесёмки и, достав листочки со списками, стали называть фамилии. Пацаны, чьи фамилии оглашались, оглядывались на своих приятелей и, пожимая в недоумении плечами, выходили из строя, становясь в том месте, на которое им указывали. Ряды редели. Пацаны расходились по разным местам. Наконец прозвучала и Лёшкина фамилия. Он вышел, подошёл к назвавшему его воспету, тот, не обращая на Лёшку ни малейшего внимания и не прерывая своё занятие, продолжил зачитывать список, пальцем указав Лёшке в сторону, куда надо было становиться. Там уже стояла толпа пацанов. Из Лёшкиного отряда он узнал только "Кота" и Сашку, которого они с Витькой вафлили в подвале. Встретившись случайно с Сашкой взглядом, Лёшка тут же отвёл глаза в сторону. Как Цван и не пытался его учить, Лёшке всё равно было ужасно стыдно за себя после того случая. Наверное, думал Лёшка, чтобы ничего не чувствовать и быть жестоким ко всем окружающим, надо родиться именно Цваном, жить его жизнью, чувствовать то, что чувствовал Цван. Лёшка же был совсем другим, ему это всё было непостижимо, и чувствовал он себя соответственно виноватым, несмотря на все их "пацанские" понятия, по которым они жили.

Когда закончили выкрикивать фамилии, воспет приказал пацанам выстроится в колонну по четыре и следовать за ним. Чеканя шаг, отряды прошли мимо трибуны и направились в сторону красного кирпичного здания общежития. Остановившись перед крыльцом, воспет объявил, что с этой минуты из них сформирован новый отряд, который все должны запомнить "как семью родную", после чего велел подниматься на третий этаж. Поднявшись куда было приказано, воспет показал на двери, за которым находилось спальное помещение. Войдя внутрь, все построились на продоле вдоль кроватей. Воспет, достал папку, извлёк из неё листочек и, осмотрев притихших пацанов, сказал:

- Сейчас я буду зачитывать фамилии и указывать на кровати. Каждый обязан занять то место, на которое я укажу. Менять указанные места запрещается. Гриневич... - назвал он первую фамилию. Из строя тут же вышел небольшого роста щупленький парнишка и встал около указанной койки.

Лёшке определили место в середине спального помещения. Рядом встал высокий худой пацан по фамилии Егоров. Лёшка, когда-то видел его мельком, однако кто он и "чем дышит", не знал.

Закончилось же распределение мест скандалом. Когда все места уже были распределены, на всё помещение прозвучал звонкий, полный негодования, голос:

- Да вы ахуели меня у дверей ложить! Я блять в жизни здесь не лягу. Идите на хуй вы красные уёбки... Ещё с каким-то уебаном ущербным рядом... Он, похоже, вафел какой-то распроёбанный, судя по виду, и вы хотите, чтобы я об него загасился что ли?! На хуй, я сказал... Сука, руки убери.

Это бушевал похожий на татарчонка смуглый и сбитый крепыш. Как впоследствии оказалось, он действительно был татарином, да ещё и ко всему фамилия его была - Татаринов. Стоявший рядом пацан, которого тот назвал вафлёром, хоть и уступал Татаринову в физических данных, моментально сорвался с места и кинулся на того с кулаками:

- Ты кого вафлёром назвал?! Сука, обоснуй, а?!

- Ебало завали, - огрызнулся Татаринов, принимая боевую стойку.

- А ну по местам, блять, имбецилы! - рявкнул воспет, но ситуация уже вышла из-под контроля. Паренёк внешне, хоть и был явно слабее татарчонка, но постоять за себя судя по всему умел. Уже через несколько секунд драки он буквально снёс татарина на пол сильнейшим ударом в ухо. Татарчонок вскочил с пола и взяв в руку табуретку со всей силы размахнулся и только хотел было ударить дерзкого "чухана" по голове, как его руку перехватил воспет. Табуретка с грохотом свалилась на пол. Ловко заломав татарчонку руку, воспет прокричал:

- Дневальный, мигом ко мне! Позвать Блащука и Герича.

После этого он ещё больнее вывернул руку татарчонка, отчего тот вскрикнул и опустился на колени.

- Сука, пусти бля. Больно, - заскулил он.

- Я те дам суку - воспет крутанул руку ещё сильнее, - ты у меня, "Татарин", теперь надолго в карцер влетишь. Хуй вобще из него когда вылезишь, пока не отморзишь там себе всё к хуям собачьим.

Через несколько минут раздались чьи-то быстрые шаги, и в помещение буквально вломились ещё два здоровых грузных воспета. Они перехватили "Татарина" под руки и, несмотря на сопротивления последнего, силой потащили того на вахту.

- Ты тоже собирайся, со мной пойдёшь, - сказал он второму участнику потасовки и затем продолжил, - итак, теперь это ваши места. К вечеру чтобы на каждой койке и тумбочке висели соответственные таблички и бирки. Сейчас вы разойдётесь по своим прежним отрядам за матрасами и личными вещами. Времени вам на всё 15 минут. Кто опоздает, тому ДИЗО. Отряду 50 балов штраф за каждое опоздание.

По рядам пронёсся гул недовольства.

- Я всё сказал! - отрезал воспет и, посмотрев на часы скомандовал. - Время пошло!

Отряд в секунду рассыпался. Пацаны, боясь потерять драгоценные минуты, кинулись к выходу. Последними с места тронулись те, кто причислял себя к группе актива и блатным. Они шли медленно, вразвалочку, всем своим пренебрежительным видом показывая, что делают огромное одолжение, выполняя команды воспетов.

- Матвеев, - кинул им вслед воспет, - это всех касается! Имей ввиду, за нарушение дисциплины хрен тебе будет, а не УДО.

Пацаны, не обратив на его слова ни малейшего внимания, обернулись и, презрительно улыбнувшись, всё также спокойно пошли на выход.

Прибежав в свой старый отряд, Лёшка даже замер в растерянности от царившего там хаоса. Вокруг кипела работа, как в огромном потревоженном лесном муравейнике. Пацаны в спешке хватали свои вещи, толкались, скатывали постель, матрасы и, не теряя драгоценных секунд, бежали дальше. Никто ни с кем не разговаривал, все старались сделать свои дела как можно быстрее, боясь не вложиться в указанное время. Постояв немного у своей койки и подумав, как поступить лучше, Лёшка вывалил на матрас содержимое тумбочки, кинул туда же тапки и полотенца, снял с койки табличку, быстро отцарапал ногтём от тумбочки бумажку со своей фамилией и, свернув матрас вместе с постелью или, как говорили пацаны, "скатав вату", взял его под мышку, и только хотел было уже бежать, как вдруг затормозил около одиноко стоявшей нетронутой Витькиной койки. Внезапно тупой комок подкатил к горлу, а на глаза нахлынула пелена слёз. Лёшка мотнул головой. "Не хватало ещё разреветься", - промелькнула в его голове мысль. Он ладонью свободной руки быстро провёл себе по глазам, обтирая внезапно выступившую слезу, и убежал вместе с остальными к своему новому месторасположению.

Когда он, запыхавшись, прибежал обратно, то некоторые пацаны уже разложились на новых местах и спокойно сидели на табуретках у своих кроватей. На новом Лёшкином месте было пусто. Видать, прежний хозяин, забрав свои вещи, убежал в свой новый отряд, оставив Лёшке только пустующий скелет панцирной койки. Раскатать по сетке матрас и переложить всё своё имущество в тумбочку было делом нескольких минут. Заправив аккуратно постель, он уложил согласно уставленному порядку подушку и натянул одеяло. После этого Лёшка шустро прикрепил табличку со своей фамилией и номером отряда к спинке кровати и, чувствуя облегчение от того, что всё было сделано в отведённые воспетом сроки, сел на табуретку вместе с остальными.

Его соседу повезло меньше. Его кровать оставалась нетронутой, а в тумбочке лежали чужие вещи. Трогать их он не решался и продолжал стоять с зажатым под рукой матрасом, растерянно оглядываясь вокруг, явно проклиная в душе свою невезучую судьбу, которая только ему одному из всех воспитанников подложила такую свинью.

- Ну и чего ты встал, как вкопанный? Рожай уже что-нибудь, - обратился к нему воспет.

- Так тут вещи чьи-то, - пацан кивнул в сторону койки.

- И хули теперь? Так и будешь спать стоя, как боевая лошадь?

Кто-то из пацанов гигикнул. Пацан растерянно пожал плечами.

- Хули ты жмёшься там, как целка? - стал вскипать воспет, которому, судя по всему, вся эта утренняя беготня стала надоедать, - свернул чужую вату и отволок в каптёрку! Бегом!

- Можно, я пока на твою постель свои вещи положу? - спросил пацан Лёшку. Лёшка одобрительно кивнул, и тот, кинув на Лешкину койку свой матрас, скрутил чужую постель вместе с вещами и понёс всё в каптёрку. Пока он бегал, отдали приказ строиться. Быстро раскатав свою постель и кое-как её расправив, он кинулся в ожидавший его строй.

- Фамилия? - ткнул в него пальцем воспет.

- Воспитанник Егоров! - отчеканил пацан.

- Ночью в помощь наряду! Дневальный, журнал!

Прибежал пацанёнок с повязкой на руке, неся с собой серую тонкую книжицу. Воспет раскрыл её, пробежался по страницам глазами и приказал внести запись относительно Егорова.

- Пидор, блять, - произнёс тот еле слышно. Лёшка посмотрел на него сочувствующе.

страницы [1] [2] [3] [4] . . . [6]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Тюрьма, Групповой секс, Изнасилование

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>