Горячая гей библиотека

Лёшкины университеты (глава 12)

Часть 3

В это же самое время в комнате "приежки" проснулся "Храп". Сладко потянувшись в кровати и почувствовав влетающий в открытое окно прохладный утренний ветерок, мягко колыхавший казённую оконную занавеску, он набросил одеяло себе на голову и только решил продолжить спать дальше, как почувствовал слабый позыв в туалет. Вставать ужасно не хотелось. Было как-то томно и по-особенному хорошо. Прямо как дома, когда в серую ноябрьскую субботу на улице идёт снег вперемешку с дождём, приятно щёлкают тёплые батареи и не надо собираться в школу, а можно проваляться в кровати хоть до полудня.

"Храп" покрутился, надеясь, что желание пройдёт само по себе, но организм требовал своего. Поняв, что вставать всё-таки придётся, он решительно откинул одеяло в сторону и, поднявшись, сунул ноги в тапочки. Затем тихо, чтобы не разбудить спящую мать, открыл двери и вышел в коридор. Настроение у "Храпа" было отличное. Вспоминая, как он вчера наелся "от пуза" и сколько ещё продуктов осталось, "Храп" мысленно представлял, как, обожравшись с утра, будет целый день валяться на койке и смотреть телевизор.

Сделав свои дела, он вышел из кабинки туалета и пошёл мыть руки. Там же в соседней раковине незнакомый "Храпу" пацан набирал воду в ведро.

- Чо, шнырь, шуршишь? - кинул "Храп", открывая кран.

Пацан промолчал. "Храп" был ему явно неприятен, но проклятое ведро набиралось так медленно, что приходилось стоять и слушать последнего.

- Чего язык в жопу засунул? - продолжал "Храп". - Отвечай, когда тебя люди спрашивают. Ты чё, презираешь меня?

Пацан отрицательно покачал головой.

- Так хули морозишься? Чё там интересного за сутки случилось?

Пацан пожал плечами и нехотя выдавил из себя:

- Говорят, "сходняк" повязали. Сегодня, вон, ни одного блатного с утра в отрядах не было.

От услышанного "Храпа" будто пронзило молнией. Он опустил мокрые руки и под журчание текущей из-под крана воды замер, ошеломлённо глядя на пацана. Медленно приходя в себя, "Храп" с трудом процедил:

- Хули ты, сука, можешь знать про сходняк?

- Да все уже знают, - пацан, видя реакцию "Храпа", решил во избежание неприятностей уйти из туалета как можно быстрее.

Поэтому, не дожидаясь, пока ведро наполнится полностью, он закрыл кран и потянул его из раковины на себя.

- Куда, блять?! Я тебя что, отпускал? - "Храп" кинулся к пацану, пытаясь ударить того по рукам, чтобы тот отпустил ведро обратно.

Но парнишка всё же успел вытащить ведро и поставить его на пол, после чего шмыгнул носом и, посмотрев умоляюще на "Храпа", проговорил:

- Мне идти надо. Воспет дежурный сказал, что на подвал закроет меня, если я за десять минут ему кабинет не вымою.

- Не закроет. Да и хуй с ним. Расскажи, что ты про "сходняк" знаешь? Я "Храп", смотрящий, я должен знать!

Пацан перепуганно снова посмотрел на "Храпа" и в одну секунду вывалил ему всё, что знал про то, как блатные собирались ночью, и про то, как "Мюллер" с преподами накрыли весь сходняк, и про то, что среди пацанов идут разговоры о том, что сходняк вроде кто-то слил.

Услышав последнее, "Храп" ощутил, что его буквально бросило в жар. Он хоть и был жестоким беспредельщиком, но не дураком и отчётливо понимал, в каком положении оказался и к кому сейчас ведут все стрелки. Пацан, видя, как оглушённый новостью "Храп" замер, воспользовался моментом и, схватив ведро, быстро выскользнул из туалета.

"Пиздец! Мюллер сука, подстава! - пульсировало в голове "Храпа". - Сука! Сука! Сука!". Его состояние было близким к истерике. В один момент "Храпу" показалось, что всё рушится: стены, пол, потолок. С каждой следующей секундой мысль о происшедшем просто взрывала ему мозг. Он знал, что ему никто не поверит, да и вообще вряд ли будут слушать и дадут возможность объясниться. Теперь он уже отчётливо понимал то, что ещё совсем недавно никак не могло прийти ему в голову, а именно: для чего "Мюллер" выдернул его из подвала и подарил свиданку.

"Храп" проклинал себя за то, что, как последний лох, повёлся на такой простой развод и смалодушничал, купившись на домашние пирожки. Что делать дальше, он не знал. Оставаться здесь было равносильно добровольному самоубийству. "Бежать?! Но куда? Мать здесь. К бабке? У неё истерика начнётся, будет провода обрывать. К пацанам? Они на даче где-нибудь пристроят..." - соображал "Храп" лихорадочно. Ему было страшно и по-особенному одиноко.

Понимая, что больше нельзя терять ни секунды, он вышел из туалета и, беспокойно оглядываясь по сторонам, пошёл к себе в комнату. Стараясь всё делать как можно тише, он открыл двери и вошёл внутрь. Мать продолжала спать. "Храп" снял казённые брюки и облачился в привезённый матерью спортивный костюм. Постояв с секунду в раздумье, он понял, что ботинки навряд ли подойдут под спортивные брюки, и переоделся в форменные брюки обратно. Подойдя к столу, он взял лежавшую на нём прикрытую плащом сумку матери и, открыв её, достал кошелёк. Вытащив денежные купюры и пересчитав их, он хотел было часть вернуть обратно, но потом передумал: "Доберётся как-нибудь. Не девочка! Мне вон надо петлять х.з. куда". Он кинул пустой кошелёк обратно в сумку и, завернув в газету пару пирожков и котлет, которые стояли тут же, на столе, прикрытые тарелкой, вышел из комнаты в коридор.

Прокравшись аккуратно вдоль стенки, он выскочил на первый этаж и, выйдя на улицу, стараясь двигаться как можно незаметнее, проскользнул за обратную сторону здания, где кустами стал пробираться к забору. Хоть забор и был высокий, опутанный несколькими слоями колючей проволоки, но ушлые пацаны всегда находили пару мест, через которые можно было легко перекинуть на свободу или принять по эту сторону забора необходимые послания или вещи. К одному из таких мест и направлялся "Храп". Он знал, что есть места, где проволока заметно прохудилась. Более того, в одном из таких мест растёт старый орех, ветки которого переходят на сопредельную сторону. Орех давно хотели спилить, боясь побега, но в череде последних событий о нём постоянно забывали. И теперь "Храп" с его помощью и хотел осуществить свой план.

Однако только он вынырнул из пыльных кустов сирени, которыми был засажен задний двор здания, где находилась так называемая гостиница для приезжих, он замер, словно вкопанный. Тот самый орех, который ещё минуту назад казался спасительной лестницей на волю, валялся разрубленный на части и брошенный около забора. Спиленный совсем недавно, он ещё не успел даже потускнеть и просто валялся в хаотичном состоянии, разобранный на крупные пеньки. "Блядь!" - выругался "Храп".

Оставалась, правда, ещё труба теплотрассы, которая шла рядом с забором, но до неё надо было отмахать почти через всю территорию в промзону, а сделать это незаметно было практически невозможно. Поразмыслив с секунду и оценив своё положение, "Храп" решил прорываться здесь, через эту стену.

Подойдя к забору, он осмотрелся по сторонам, затем положил свёрток с едой в траву и принялся складывать пеньки один на другой. Конструкция хоть и была неустойчивой, но лишнего времени для обустройства чего-то более прочного у "Храпа" не было. Его могли заметить в любую секунду. Поэтому, подобрав обратно с травы свой свёрток, он кинул его себе за пазуху и, взяв ветку побольше и поветвистее, кинул её таким образом, чтобы та упала и придавила собой колючую проволоку. Кое-как взобравшись на пеньки, он задержал дыхание и под бешеные скачки своего сердца подпрыгнул. Вся конструкция, которую он с таким трудом выстраивал, обрушилась в один миг, однако "Храп" сумел схватиться пальцами за край бетонного забора. Неимоверными усилиями, собирая остатки всех своих сил и сдирая кожу на ладонях, он стал подтягиваться и уже через секунду оказался на самом заборе, где по ветке стал пробираться через "колючку". Сделать это без последствий было трудно. В итоге с разодранными в кровь руками и порванной штаниной "Храп" буквально свалился с огромной высоты забора на противоположную сторону и, тут же вскочив, хромая на правую ногу, которую он подвернул во время неудачного падения, стал быстро убегать в глубь городских улиц.

Пока "Храп" петлял дворами, стараясь убежать как можно дальше, чтобы где-нибудь в загородных посадках пересидеть до наступления темноты, отряды проснулись, и пацаны, заправив кровати, в ожидании завтрака слонялись по территории без дела. Воспетов было мало, все отдыхали после бурной ночи, которая не ограничилась исключительно чествованием "Мюллера" в кафе. После того как сходняк накрыли и блатных перетаскали в подвал, именинник, собрав со стола в каптёрке всё спиртное, предложил продолжить отмечать день рождения уже у себя в кабинете, что и было с одобрением воспринято остальными членами педагогического коллектива.

Расходились под утро, изрядно выпившие, так что пацаны остались на какое-то время без присмотра и фактически предоставлены сами себе. Только единожды, почти сразу после оглашения "подъёма", дежурные воспеты собрали председателей совета внутреннего порядка на вахте, где с ними провели небольшой инструктаж относительно плана на выходной день, и больше никто никого уже не беспокоил. После всех происшедших событий и связанных с ними "закручиваний гаек" это было настолько необычно, что пацаны даже не верили в свою иллюзорную свободу. Можно было свободно передвигаться по территории в любом направлении, курить и даже смотреть телевизор и плейер, которые разрешали включать исключительно в вечернее время, после ужина. Некоторые шутили, смеялись, дурачились. Происходившее стало напоминать больше пионерский лагерь, нежели исправительное учреждение.

страницы [1] [2] [3] [4] [5] . . . [7]

Этот гей рассказ находится в категориях:
18-19-летние, Тюрьма, Изнасилование

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>