Горячая гей библиотека

Новости (глава 7)

Часть 2

Чат с Серёжей я проверял по утрам, вернувшись с пробежки, и казался себе счастливейшим из людей, если удавалось застать его онлайн - тогда наша переписка походила на разговор, который мы тратили на обмен шуточными оскорблениями, на перечисление дел дня, на рассказы о всякой чепухе или на обсуждение планов о том, как потратить остаток лета. В его впечатлениях от техасской Америки было столько восторга, что иные августовские ночи я проводил над ещё школьными учебниками английской грамматики, которые мама заимствовала для меня в библиотеке, в надежде подтянуть собственный английский, которому, конечно же, требовалось не лёгкое обновление, а полноценная перепрошивка.

В конце его поездки я начал чувствовать разлуку сердцем. Мне стало не хватать утренней улыбки на его опухшем с утра лице, тяжёлого топота за моей спиной во время пробежки, раздражающей и угрожающей сломать динамик музыки из его наушника, его замечаний о технических характеристиках проезжавших мимо машин, его рассуждений о фильме, который мы только что посмотрели, того, как он держал меня, пока я пытался, стоя на одной ноге, завязать шнурки, того, как он открывал для меня бутылку с холодным пересахаренным чаем на баскетбольном корте, того, как он, подвозя меня до дома, закрывал дверь машины на замок изнутри, чтобы я не мог выйти, не попрощавшись с ним как следует. Но главной приметой настоящей любви я тогда считал то, что Серёжа был первой мыслью, которая сама собой появлялась утром в моей голове, пока я прятал взгляд от солнечных лучей над старым кирпичным заводом и разрастающейся, как крепнущий бетонный экзоскелет, новостройкой.

То, что покупатели на квартиру нашлись после фотосессии, достойной журнала домашнего интерьера из киоска "Роспечати", мама считала своим личным триумфом, хотя никакой связи между работой фотографа и сделкой, которую пытались согласовать родители, конечно же, не было. Отец, всегда недоверчивый ко всему, что касается смены прав собственности, спугнул, по мнению мамы, парочку покупателей из-за того, что относил проекты договора купли-продажи (которые во всех местах за исключением стоимости и адреса много лет спустя казались мне просто нагромождением статей, скопированных из Гражданского кодекса) на экспертизу юристу в своё научно-производственное объединение. Помню, что слово "ипотека" тогда казалось каким-то экзотическим, и покупателей, которые при просмотре намекали на то, что покупку хотят оформить через банковский кредит, отец почти сразу же отметал, потому что его смущало то, что платить за объект и становиться собственником будут разные люди; ещё он настаивал на оплате именно наличными, а не банковским переводом.

Сделка в итоге оформилась "матрёшкой": покупатели, которых мы нашли (семья с двумя отпрысками), которой для того, чтобы сниматься в рекламе магазина игрушек, не хватало только скалящегося от радости ретривера или лабрадора, продавали свою квартиру людям, которые, в свою очередь, продавали свою квартиру; мы тоже с вырученных денег сразу покупали две квартиры: двухкомнатную для родителей и студию в доме шестьдесят третьего года постройки у цирка для меня.

Я не выбирал именно эту студию для себя, но настоял, чтобы с вырученных от продажи квартиры денег родители закрыли кредит, который брали, чтобы оплатить моё обучение. После погашения кредита и покупки их квартиры выбирать уже не приходилось, и та студия была единственной, которую они могли позволить себе купить. Двадцать девять метров общей площади, зато с балконом, и большая загадка в придачу: понять, как вообще такая студия появилась в таком старом доме.

Из-за того, что Серёжу я постоянно держал в уме, я относился к предстоящему переезду в отдельную квартиру как к счастью, которое боишься спугнуть; от одних фантазий о том, что у нас с Серёжей будет свой дом, хотелось бежать вприпрыжку под самую быстробитную музыку. Из-за этой эмоциональной нагрузки в сердце почти не осталось места лёгкому чувству тоски, которого нельзя было избежать, когда расстаёшься с домом, в котором прожил больше десяти лет. Сам дом, впрочем, не был вместилищем трогательных воспоминаний: мы переехали туда через полгода после смерти дедушки, когда я уже ходил в школу. Помню, что с любопытством путешественника я следил за тем, какими непривычными стали виды за окном, когда, чтобы добраться до дома, приходилось садиться на другой троллейбус, чей номер мама заботливо писала на обратной стороне цветного проездного билета, то василькового, то салатового, то кораллового, спрятанного в прозрачный пластиковый чехол.

В тот день, когда мы должны были совершить сделку, я вышел на улицу раньше, потому что не мог уже слушать бесконечные переговоры мамы и папы о том, все ли документы в порядке и все ли свидетельства и паспорта на месте, и окинул взглядом двор, в котором вырос: посмотрел на площадку у подъезда, где мы с усердием чертили рассыпавшимися мелками клетки для игры в девять камешков, на двери камеры для мусора, об которую мы, ничуть не брезгуя, должны были "застучаться" в "московских прятках", на разбитые на ровные участки палисадники у дальней пятиэтажки, где я в первый раз поцеловал девочку, на спортивный городок, где мы с ребятами соревновались в подтягиваниях, когда толком ещё не умели подтягиваться и пытались, надрываясь, сделать "подъем с переворотом", на небольшое поле у бетонной песочницы, где мы играли в лапту и вышибалы, на железный стол с неудобными жестяными скамейками, на котором раньше летом сидели бабушки и дедушки, игравшие в домино или в карты, на скрипучие качели, тяжёлые и угрожающие, на которых мы пытались сделать "солнышко", на щель между домами, где вставало солнце, и на другую щель, где оно садилось, на спрятанное за углом дома крыльцо магазина "Кулинария", в котором мы покупали сухарики, глазированные пирожные и газировку. От ощущения чего-то необратимого дыхание сбилось, но тут же поправилось, потому что будущее было полно самых добрых надежд.

От самой сделки мне запомнился только полный вони и наличных денег центр регистрации, в котором, несмотря на в прямом смысле многомиллионные обороты средств, не работал кондиционер. На лицах многочисленных участников сделок было выражение не то испуга, не то тревоги, не то нервного ожидания, особенно когда в цепочку сделок кто-нибудь опаздывал. Риелторы выглядели куда более уверенными в себе и делились на тех, кто терпел пиджак даже в такую погоду, и тех, кто нарядился, как отдыхающие на пляже в Анапе из времён моих школьных поездок в Краснодарский край.

Моё присутствие было необходимо, потому что когда-то меня прописали, за неимением других опций, в квартире дедушки - ещё до приватизации, и поэтому при оформлении квартиры в собственность я получил какую-то долю. Я относился к продаже легкомысленно и беззаботно, предпочитая шататься по переполненным коридорам, похожим чем- то на один старый корпус нашего университета. Пытаясь надышаться тёплым, но хотя бы свежим воздухом, я прильнул к открытым настежь окнам с осыпавшимися деревянными рамами в небольшом зале у стойки регистрации, который был похож, из-за больших часов на стене, на зал ожидания на вокзале. Из кривого увесистого экрана диктор новостной программы бубнил что-то про то, как скажется на хлебозаготовках распоряжение председателя правительства, запрещающее экспорт зерна из России до конца года из-за небывалой засухи и страшных пожаров. И когда нотариус в треугольных полуочках в металлической оправе, сидевших декоративно низко на её переносице, спросила меня, понимаю ли я условия договора, которые она только что со скоростью Тины Канделаки прочитала вслух всем участникам сделки, я кивнул, потому что в её вопросе слышал только одно: понимаю ли я, что мне и Серёже теперь будет где вместе ночевать, когда он вернётся из Америки.

За первую неделю апреля температура в городе взлетела с минус пяти до плюс пятнадцати; мне запомнились смешные виды прохожих в распахнутых меховых пальто и пуховиках-одеялах, которые люди не решались убрать в шкаф, не доверяя такому внезапному потеплению. Питер спешно украшали к международному форуму и к надвигающемуся чемпионату мира, возводя какие-то цветочно-клумбовые конструкции вдоль крупных шоссе и бронируя рекламные щиты для демонстрации символики чемпионата - кубка со спрятанным за тремя стёклами космосом. У магазина купцов Елисеевых появился волк Забивака с футбольным мячом на носу, которого я утром заметил по пути на завтрак. За окнами "Мечтателей" лучилась Фонтанка, по-весеннему полноводная, вся в переливах солнечного света и с рябившим отражением Шереметевского дворца. Я слышал, как за одним столиком спорили о том, какую станцию метро откроют раньше: Новокрестовскую, Беговую или все же Театральную, на что почтенного возраста дама заявила, что никакой Театральной станции метро не существует, что всё это мистификация, чтобы похищать деньги, а всякий, кто думает иначе, круглый дурак.

страницы [1] [2] [3]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, С другом

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>