Горячая гей библиотека

Обрывки

Часть 4

Потом и утром не хотелось выпускать друг друга из объятий. Валялись в постели. Никуда не спеша. Целовались. Распаляя друг друга снова и снова. Постепенно набирая высоту. Поднимаясь на новой волне. Чтобы снова рухнуть вниз. В пучину нового оргазма. Крепко держась за руки. Переплетясь всеми возможными частями тел. Столь желанных друг для друга. Вместе.

Ещё в то утро я увез от него свою первую запись знаменитой "El Condor Pasa". Которая мне давно нравилась. И за которой я долго охотился. Это уже потом появилось много других. В исполнении Саймона и Гарфанкела. В исполнении каких-то боливийско-колумбийских банд, постоянно игравших в переходе возле Гостиного двора в Питере или на Арбате в Москве. Но самую первую запись я увез от Марка. И самую по сей день дорогую.

А потом он ещё объяснял мне, что мы, европейцы, совсем не умеем готовить картошку. Она-де растет у них. И от них же сюда и приехала. Не только объяснял, но и угощал. А потом удивлялся моей кулинарии, когда я пытался поразить его. Чтобы не посрамить имя родной страны. Получалось, и даже на "отлично" получалось.

И ещё прогулки по городу. Когда каждый показывал другому свой Питер. Тот что успел узнать я. Тот, который за пять лет учёбы успел узнать он. Милый с моей, европейской точки зрения. Великолепный, с его, латиноамериканской. Разный и общий.

И все это под аккомпанемент его невообразимо глубоких глаз. Черных, как самый невообразимый и крепкий кофе, взрощенный на плантациях его родной страны. Под аромат его тела. Аромат, способный поспорить с тем же самым кофе. Исключительно своей привлекательностью.

И все это под аккомпанемент абсолютно безумных ласк. Когда тела смыкались, а пространство заканчивалось. И окружающий мир переставал существовать. Сжимаясь до любимого тела в руках. До вкуса родных губ. До каждого мгновения прикосновения. До закрытых в предвкушении глаз. И распахнутого настежь сердца. До ожидания звонков и встреч. И возможности ещё раз утонуть в черных глазах. Всему, без остатка и надежды на спасение.

И все это под аккомпанемент нашей ревности. У него был парень. Да и я не гнушался случайных связей. И ничего не мешало нам страстно любить друг друга. И не менее страстно друг друга ревновать. По пустякам, по мелочам. Настоящим и придуманным. В лицо и по телефону. Бросая трубку на середине разговора. Оставляя большую часть недосказанной. Возможно и более важную.

В последний раз это произошло у него в общаге. В холле, рядом с его комнатой. Когда в комнате как раз был его друг. Когда я приехал, чтобы забрать альбом. Когда разговора не было по определению. Он просто вынес мне альбом, я забрал его и пошёл прочь. Через весь коридор. Не оборачиваясь. Хотя очень хотелось. Хотя прекрасно понимал, что Марк стоит и смотрит мне вслед. Всю дорогу. Потому что чувствовал этот взгляд. Невозможно было не чувствовать эти глаза. Которые чернее самого крепкого кофе. Которые чернее самой глубокой ночи. Которые просто любишь.

Ну вот и все. Конец романа. От которого остались только посвященные ему стихи. Которые Марк так никогда и не прочитал. Может к лучшему.

***

От каждого я что-то получил на память. Привычку. Взгляд. Манеру говорить. Ходить. Иногда - думать. От кого-то больше, от кого-то меньше. Но все они что-то оставили мне. Сделали меня таким, какой я сейчас. Иногда даже кажется, что я - это сборище осколков других.

От Сашки я тоже получил много. Вот только мог чуть больше. Совсем чуть-чуть. Точнее - всё. Хорошо, что жалеть не умею. О том, что не живу в столице России. О том, что не имею хорошей высокооплачиваемой работы в столице России. О том, что... Собрать можно много. Вот только я действительно не жалею.

Сашка. Хорошо сказать. Вообще-то, логичнее было бы - Александр Васильевич. Мне было двадцать семь. Ему - сорок четыре. Когда он это сказал, моему удивлению не было предела. Ну, тридцать. Ну, от силы - тридцать пять. Ни дня больше. Он красит волосы. Ну и что? Впрочем, потом я увидел его фотографии. Абсолютно седой. И выглядит на свой настоящий возраст. Но только на фотках, в жизни - совсем наоборот.

Размеренная жизнь, массаж на дому. Пусть не олигарх, но при деньгах явно. Положение и имя. Как-то сказал, что в одном из персонажей "Титаника" узнал себя. И как настойчиво я не выпытывал, в ком именно, ответа так и не получил. Впрочем, потом и сам понял. Потом, когда всё уже кончилось.

Зато роман был великолепный. Стремительный и искристый. С прогулками по ночной Москве. Познавательными и интересными. Ну, чего стоило прогуляться, к примеру, по тому самому пути, по которому Ваня Бездомный иностранного профессора преследовал! Здесь было то, здесь - это. Показал он мне Москву. Ту самую, которую впитывал всею своей жизнью коренного жителя столицы. Чья семья делала самую великую революцию в этой стране, а потом от этого и пострадала. С перечислением бывавших в доме. Имен и фамилий, воистину составляющих гордость российской интеллигенции.

А ещё Сашка никогда не готовил дома. У него даже кухни не было, в его полу-квартире, полу-офисе. Поэтому и питались-то мы исключительно по ресторанам. На один даже подсадил меня. А уж потом и я по инерции - своих друзей, приятелей и коллег. Он не пил. В смысле спиртного и в смысле - совсем. Сперва это как-то напрягало. Я пью, он - нет. Потом привык. Тоже вот, одна из перенятых привычек. Как и привычка вести себя естественно.

"Если нужно высморкаться, совсем не обязательно хлюпать стыдливо носом. Гораздо проще достать платок и высморкаться. Не громко, но эффективно". Так, по его словам, учила гувернантка. А гувернантка, по его словам, была англичанка. Настоящая. По тому, как Сашка говорил на английском, и по тому, у кого он был переводчиком догадаться было не трудно - гувернантка действительно была англичанка. Настоящая.

А потом произошёл то самый злополучный вечер. Когда накануне католической Пасхи выпал снег. Это в апреле-то месяце. А тут ещё и кабель полетел. А всё отопление - электрическое. А на объекте, после отъезда начальства - я за старшего. И четверо работяг. Не замерзать же народу. Вот уж точно сказано - все неприятности начинаются в ночь с пятницы на субботу. Время - пол-одиннадцатого. И началось - звонки то в "Мосэнерго", то в приёмную мэра, благо патронаж объекта позволял.

И ещё один звонок.

- Саш, сегодня приехать не смогу.

- Что, как, да почему? Неужели ты не можешь оставить? И без тебя всё решится...

Может, и решилось бы. Но те четверо, смотрели на это чуток по другому. Да и собственная совесть не позволяла. Так получилось, что чувство долга стало чуток выше личного.

На следующий день все вопросы были решены. Бытовки протоплены, свет горел. И со мной по телефону говорил уже совсем другой голос. Голос, по которому я и понял, в ком из героев "Титаника" Сашка угадал себя.

страницы [1] [2] [3] [4] [5]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Молодые парни, Первый раз

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>