Горячая гей библиотека

Дембельский альбом (глава 1)

Часть 7 (последняя)

Эдик уходит в спальню - смотреть мой дембельский альбом, а я иду на кухню делать бутерброды. В принципе, продукты в холодильнике у меня есть всегда, и, хотя сам я дома практически не питаюсь и уж тем более ничего не готовлю, я мог бы сейчас накормить Эдика ужином, но он отказывается, говорит, что уже поужинал. Пусть так! Утром я накормлю его завтраком.

В последнее время я уже несколько раз ловил себя на мысли, что мне нравится заботиться об Эдике, просыпаться рядом с ним (мы спим после секса вместе, хотя в квартире есть ещё одна спальня), нравится смотреть на него, спокойно спящего, по утрам и потом, когда он просыпается, делать с ним в постели "утреннюю зарядку". Пару раз мы вместе парились в сауне у меня на даче. Всё это в последнее время нравится мне всё больше и больше, и это всё, вместе взятое, мне совсем не нравится! Эдик - отличный парень. Он толковый водитель, чувствующий и дорогу, и любой автомобиль, он классный партнёр в постели, но влюбляться в него я совершенно не хочу, и дело здесь уже не в нём, а во мне самом. Любовь делает любого человека вольным или невольным заложником объекта страсти, даже если сам объект этой страсти при этом ни на что не претендует. Будучи чувством иррациональным, любовь может запросто сорвать крышу. У меня, кстати, такой опыт уже был: через год после армии я влюбился в однокурсника и прошёл тогда по краю - чудом остался на плаву!

Словом, влюбляться в Эдика я не хочу. У меня с ним прекрасный, совершенно удовлетворяющий меня секс, и этого мне вполне достаточно, а кроме того, Эдик не гей. У него есть девушка Юля, которую он искренне любит, о чём я знаю, и с которой он выстраивает вполне серьёзные отношения, о чём я тоже знаю. Девушка Юля и я - забавная, блин, картина! Фото на память с Эдиком посередине! Хотя, в принципе, ничего необычного в такой сексуальной раздвоенности нет: ясно, что Эдик без всяких комплексов способен на равноценный секс в обоих направлениях. Но ведь сама по себе такая способность, само наличие такой способности ещё не означает, что она, эта самая способность, должна неизбежно реализовываться, и потому возникает вопрос... С учётом того, что Эдик искренне любит Юлю, у меня время от времени возникает совершенно естественный вопрос: зачем Эдику нужен секс со мной, если он посредством такого секса никаких материальных выгод не преследует, каких-либо дивидендов от секса со мной не ожидает? Он трахает девушку Юлю и подставляет свой зад мне. Он это делает только потому, что природа его сексуальности в одинаковой степени жаждет удовлетворения и там и здесь, одно дополняет другое? Возможно, что именно так оно и есть.

Если честно, я не знаю ответа на вопрос: зачем Эдик подставляет мне свой зад? Мне совершенно понятно то, почему легко и безоглядно пошли на секс со мной Толик и Вася, Валерка и Серёга, которые точно так же, как и Эдик, не были геями. В армии все мы были в изоляции от женского пола, так что томящая душу и тело здоровая сексуальность молодых здоровых парней, их молодая тоска по элементарному человеческому теплу самым естественным образом на какое-то время нашла выход в сношениях однополых. В армии и для армии - это вполне объяснимо! Толик, Валерка, Вася, Серёга - все нормальные пацаны! А Эдик?

Первый свой трах со мной Эдик объяснил желанием попробовать, и это желание - совершенно нормальное, если отбросить прочь непотребную, деструктивную, лживо-лукавую словесную шелуху на этот счёт. Но наша связь длится уже более полугода, и за всё это время ещё ни разу не было случая, чтобы Эдик мне отказал. И ладно бы, если б он просто подставлял мне свой зад, пусть даже не с целью выгоды, а реализуя таким образом свою потребность в реальной бисексуальности, в конце концов, это не такая уж и редкость, как иным кажется. Но ведь Эдик в постели со мной каждый раз бывает и страстен, и нежен, словно я для него не сексуальный партнёр, а желанный любовник! Он неподдельно страстен со мной, и в то же время он искренне любит Юлю - свою девушку. Я в своё время так не смог. Первый раз женившись, я все пять лет, пока был в браке, не имел секс ни с одним парнем. Но разве я утверждаю сейчас, что это было правильно? Секс - это джунгли, где каждый путешествует на своих слонах.

Готовя закуску, я после каждого сделанного бутерброда отпиваю глоток мартини. Толя, Серёга, Вася, Валерка - все они в моём дембельском альбоме. Интересно: хоть на кого-то из них укажет Эдик? Мой персональный водитель Эдик, у которого обалденная попка, попка, к которой мне хочется прижиматься щекой... Я знаю, что мне никак нельзя влюбляться в Эдика, но завтра... завтра я обязательно сделаю ему завтрак, так как в последнее время мне чертовски нравится заботиться об этом парне. Это кайф - заботиться о том, кто тебе нравится!

Кажется, я увлёкся приготовлением бутербродов - наделал их на целый взвод голодных солдат. Впрочем, дело не в бутербродах. Фотографий в моём альбоме чуть больше сотни, и я тяну время, чтобы дать возможность сидящему в спальне Эдику рассмотреть их повнимательней. Мне почему-то очень хочется, чтобы он угадал. Чтобы он показал хотя бы на кого-то - на любого из тех четверых парней, с кем бок о бок никому не видимым фартом прошла-пролетела когда-то моя армейская юность. Для отслужившего племянника Антона понятие "армия" не наполнилось содержанием, не впечаталось в его память своими неповторимыми звуками, запахами, голосами, а я до сих пор, слыша первые звуки бессмертного марша "Прощание Славянки", чувствую, как ностальгической сладостью что-то невидимое ёкает у меня в груди. Я пью мартини, хотя бутерброды уже не делаю. "Жопа" - сказал Антон, а мне помнится совсем другая жопа.

Во время помывки в гарнизонной бане я тру спину Толику, с вожделением глядя вниз - на его обалденные ягодицы. У меня с ним ещё ничего не было, я ещё только-только подбираю к Толику ключик, но уже страстно хочу его. В какой-то момент, скользя мочалкой по спине Толика, я чувствую, как мой член начинает сладостно утолщаться. Боясь спонтанной эрекции, я, тем не менее, не могу удержаться и шутливо хлопаю Толика мочалкой чуть ниже спины.

- Хорош! - смеюсь я, отдавая ему мочалку. - На, потри мне тоже!

Через три недели мы с Толиком во время парко-хозяйственного дня натянем друг друга на чердаке казармы к нашему обоюдному удовольствию. Незабываемое время!

Пару раз я попадал со своим безоглядным блядством в затруднительные положения. Однажды мы были на полигоне. Было воскресенье, и мы были предоставлены сами себе: кто-то спал в палатке, кто-то травил анекдоты, кто-то, убивая время, без дела слонялся по лагерю. Мы с Толиком, зная, что построения до обеда не будет, сразу после завтрака подались в лес и ушли далеко, километра на три от палаток, чтобы нас наверняка никто не мог застукать. Была весна - где-то в своей середине, так что кое-где ещё видны были остатки осевшего почерневшего снега. Мы выбрали место посуше и, расстелив шинель, в темпе друг друга натянули-трахнули, мы сделали это, лишь приспустив штаны. Было воскресенье, и каждый проводил время в меру своей фантазии и своих возможностей. Возвращаясь, мы с Толиком перед самым подходом к лагерю разделились, чтобы выйти из леса с разных сторон. Вполне естественная предосторожность, даже если ты безоглядно молод! И вот, едва я оказался около палатки, как ко мне подкатил Вася.

- Где ты, бля, ходишь? - набросился он на меня. - Я тебя, бля, обыскался.

- Чего ты хотел? - отвечаю я, а сам, глядя на него, уже догадываюсь, чего он хочет, потому как от Васи исходит одному мне понятное вожделение.

- Пойдём, - говорит он, подтверждая мою догадку, - до обеда у нас есть ещё час времени. Успеем!

А куда я пойду? Я только что пришёл, и я только что был с Толиком. Короче, полный писец! У меня в штанах чуть припухший (умиротворённый) висяк, а у Васи рука в кармане, и он через ткань кармана и брюк тискает-сжимает свой стороннему глазу невидимый стояк.

- У меня, бля, стояк. Пойдём! - уговаривает меня Вася, соблазняя своим готовым к бою крупнокалиберным орудием.

Словом, он напирает на меня, упрашивает, а я стою и смотрю на него, как комплексующая целка. Вася возбуждённо просит меня, а я отбиваюсь от его напора какими-то плоскими шутками. Он хочет весомо, конкретно, грубо, а я, стоя перед Васей, шучу по поводу его половой распущенности, в корне подрывающей моральный облик отличника боевой и политической подготовки. Глядя на младшего сержанта Васю, я никак не могу придумать весомый аргумент для отказа ему. Вспоминая всё это, я неспешно пью неразбавленный мартини...

Я не помню, что я тогда придумал, как именно я убедил Васю перенести наше рандеву на другое время, но вот то, как мы стоим с ним в нескольких метрах от палатки, я вижу совершенно отчётливо. Весна, деревья ещё голые, по небу плывут облака, и под этими плывущими облаками два парня в военной форме стоят недалеко от палатки друг против друга. Они о чём-то разговаривают, причём один из парней то и дело смеётся. Ну, а что мне оставалось ещё делать? Всё это я вижу совершенно отчётливо, словно смотрю на фотографию - на фотографию, которой нет в моём дембельском альбоме.

страницы [1] . . . [5] [6] [7]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Военные, Первый раз, Молодые парни

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>