Горячая гей библиотека

Дембельский альбом (глава 1)

Часть 5

Отпивая мартини, я смотрю на лица тех, с кем не просто свела меня судьба на период службы, а кто стал для меня олицетворением моей армии, смотрю на лица Толика, Серёги, Васи, Валерки. Молодые, горячие, неизменно щедрые, безоглядно сладкие мгновения подлинной армейской дружбы в её истинном (античном) значении. Мгновения никому не видимого кайфа - это, и только это по-настоящему осталось в моей памяти от собственной службы, а потому и сама армия - моя армия - навсегда осталась в моей памяти как что-то светлое, напористо молодое, беззаботное, безоглядно счастливое.

Антон уверен в том, что его служба - это время, потраченное напрасно, и он, наверное, прав. Он по-своему прав! А для меня годы службы - время фартовое, и я никогда не смогу ему, Антону, объяснить-рассказать, почему для меня это так. Да и можно ли всё это объяснить на пальцах, на словах? Антон сказал, что Серёга, Толик, Васёк, Валерка - все нормальные пацаны, и я в этом нисколько не сомневаюсь. Вот только вспомнит ли их мой племянник Антон спустя два десятка лет так же отчётливо, как спустя годы вспоминаю я своих Васю, Валерку, Серёгу и Толика? Вряд ли. У каждого отслужившего остаётся в жизни своя армия, и потому... потому никому и ничего не нужно объяснять.

Я, откладывая альбом в сторону, тянусь за "сотовым". Эдик приезжает через полчаса. Он, как всегда, улыбчив, немногословен, предупредителен, как всегда, спокоен. Этими чертами мне Эдик и нравится.

- Будешь мартини? - говорю я, закрывая за ним дверь.

- Я ж за рулём, - отзывается Эдик.

- А мы что - куда-то поедем? Юлька твоя готовится к сессии, ей, как ты сам мне об этом сказал, сейчас не до тебя, а потому раздевайся и проходи. Мы никуда не поедем.

Эдик, понимающе улыбнувшись, снимает куртку. Дома у меня он не впервые, и потому я ему не подсказываю, что делать с вещью. Он сам открывает шкаф, вешает куртку на плечики.

- Ну, так что - мартини? Или, может быть, выпьешь водки? Я тебе сделаю бутерброды.

- Вы же, Виталий Аркадьевич, знаете, что я не большой любитель спиртного, и мне всё равно, что пить, - спокойно говорит Эдик. - Главное, чтобы немного.

Эдику, как и Антону, двадцать лет. Но в армии Эдик не служил - откосил. Может, оно и правильно. Хотя, я думаю, окажись Эдик в армии, у него, в отличие от моего племянника Антона, остались бы о службе совсем другие воспоминания. Антон, кстати, не знает, что уйти в армию помог ему я. Любимый племянник попал в прескверную историю, и, чтобы спасти его, мне посоветовали отправить его в армию. И хорошо, что я это сделал - на какое-то время в армию его спрятал. Антон и понятия не имеет, от какой "жопы" я его спас полтора года назад. Эдику я тоже помог в не самую лёгкую для него минуту, но здесь была совсем другая история, ничего криминального.

Работает Эдик у меня водителем, возит меня уже почти год, причём возит не только на служебной машине, но и на моей, и на своей собственной. Доверенный человек! Но прежде, чем ему довериться, я по своим каналам навёл о нём справки и везде получил сведения, меня вполне устраивающие. Помимо этого, несколько раз я сам тестировал Эдика на искренность и порядочность, моделируя разные ситуации, о которых он не мог знать, и результаты этих проверок-тестов оказались такими же положительными, как и сведения из объективок, лежащих у меня в сейфе. Вот потому-то и стал Эдик не просто водителем, а человеком доверенным, в каком-то смысле приближённым.

Собственно, что мне в нём нравится? Эдик немногословен, предан, неглуп. Вообще-то, последние два качества редко сосуществуют в одном человеке. Люди неглупые, как правило, амбициозны, что, в свою очередь, мало способствует бескорыстной и искренней преданности - такова диалектика; диалектика, в которой Эдик - приятное исключение. А ещё у него обалденная попка! Правда, у Эдика есть девушка - Юля, но это нисколько не мешает ему отдаваться мне, причём в постели немногословный Эдик становится и страстным, и горячим. Словом, отличный парень!

- Кстати, там, на журнальном столике, - говорю я, - лежит мой дембельский альбом. Армейские фотографии. Посмотри, если хочешь. Ты не служил, в этой "жопе", как сказал мне сегодня мой отслуживший племянник, не был, а я...

Неожиданно мне приходит в голову забавная мысль, и я, на секунду запнувшись, мгновенно просчитываю возможные последствия возникшей идеи. Впрочем, это уже профессиональное: просчитывать плюсы-минусы произносимых слов. Плюсов никаких нет, но и минусов никаких я тоже не вижу, то есть минусов тоже нет, и потому я, глядя на Эдика с внезапно возникшим задором, говорю ему:

- Эдик! Хочешь бонус? Прямо сейчас.

Я называю сумму, от которой у невозмутимого Эдика чуть заметно вздрагивают ресницы. Понятно, что предложенная мною сумма не идёт ни в какое сравнение с теми суммами, что успешно осваиваются предприимчивыми людьми на строительстве зимней олимпиады в субтропиках, и тем не менее, сумма вполне приличная, впечатляющая, во всяком случае, для Эдика. Весело глядя парню в глаза и наслаждаясь его замешательством, я повторяю сумму и говорю:

- Хочешь?

- Я могу отказаться? - уточняет Эдик после секундного замешательства.

- Разумеется, - смеюсь я. - А чего это ты вдруг напрягся? А? Я не собираюсь предлагать тебе криминал. От тебя, поверь мне, вообще ничего не потребуется! Хочешь?

- Нет, - спокойно отзывается Эдик, глядя мне в глаза. - Не хочу.

Вот чёрт! У другого сейчас бы от предвкушения забилось-застучало сердце, а Эдик... Эдик сказал "не хочу". Впрочем, зная Эдика, я не очень удивляюсь его отказу. Не удивляюсь, и всё равно... всё равно мне становится любопытно, мне хочется услышать, как он объяснит свой отказ.

- Значит, не хочешь. Хорошо, давай сделаем вид, что я твой ответ не расслышал. А почему ты не хочешь, я могу это знать?

- Виталий Аркадьевич, нет же никакой логики, - Эдик, говоря это, спокойно улыбается. - Судите сами: вы утверждаете, что от меня ничего не потребуется, и в то же время называете в качестве бонуса более чем приличную сумму. Так не бывает! Сумма, названная вами, никоим образом не соответствует вашему же условию "ничего не потребуется делать". Следовательно, зачем обещать то, что не имеет под собой никакого основания?

- Хм, это что ж получается! Я обещаю сейчас тебе то, что не имеет под собой никакого основания? Проще говоря, моё обещание (в случае твоего везения) окажется невыполнимым, так? Получается, что ты беспокоишься о моей репутации? - я смотрю на Эдика с нескрываемым любопытством.

- Ну, об этом я не думал, - отзывается Эдик. - Я подумал о том, о чём вам сказал: об отсутствии логики в ваших словах.

- Ладно, пусть будет так, - говорю я.

Секунду-другую я молча смотрю на Эдика. Вот опять: другой на его месте сразу бы подхватил подсказку про заботу о репутации шефа, не упустил бы случая ответить на этот вопрос утвердительно, а Эдик... Эдик сказал: "я об этом не думал". Хотя чему я удивляюсь? После того, как Эдик впервые оказался у меня в постели, впервые отдался мне, подставив свой зад, у меня невольно возникла мысль, что он сделал это ради какой-то выгоды. Ну, то есть баш на баш: "ты хочешь с парнем, любишь в попку? Нет проблем! Хочешь в попку - трахай в попку, от меня не убудет! Но за это я вправе рассчитывать на конкретные вознаграждения". В принципе, вполне нормальная жизненная логика: зад молодых мужчин всегда был средством для достижения определённых (несексуальных) целей, и я бы не удивился... Но когда утром я сказал Эдику, что за свою услугу он вправе рассчитывать на некую сумму, парень неожиданно напрягся:

- Виталий Аркадьевич, я не оказывал вам услугу. Я, конечно, благодарен вам за то, что вы помогли мне месяц назад. Я благодарен вам, но это вовсе не означает, что я был с вами... был с вами в постели в знак благодарности, и уж тем более всё это было не за деньги!

Он сказал это жестко и твёрдо, так что я, помнится, невольно опешил от такого неожиданного поворота событий.

- Не за деньги и не в знак благодарности. Тогда объясни мне: зачем ты это сделал? Ты что - гей?

Задавая последний вопрос, я знал на него ответ. Я помнил, что в столе у меня лежат объективки на Эдика, и среди прочих бумаг есть объективка о его сексуальных пристрастиях, где чётко и однозначно сказано: "в отношении однополого секса объект индифферентен: какой-либо интерес к гомосексуальной тематике не проявляет, в специализированных клубах и на тематических мероприятиях ни разу не был замечен". Собственно, для того, чтобы лечь под шефа, вовсе не обязательно проявлять "интерес к гомосексуальной тематике" или, тем более, быть геем, а что касается индифферентности "в отношении однополого секса", то на это, читая объективку, я вообще не обратил никакого внимания, по опыту зная цену такой "индифферентности", и потому отказ Эдика от какого-либо вознаграждения за подставленную мне задницу меня, признаюсь, сбил с толку, потому я и спросил его, зачем он это сделал, и спросил о его гействе, хотя ответ на этот вопрос я в принципе знал.

страницы [1] . . . [3] [4] [5] [6] [7]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Военные, Первый раз, Молодые парни

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>