Горячая гей библиотека

Мишка - навсегда! (глава 2)

Часть 5 (последняя)

- Давай на диван. Ил, свету добавь. Да нет, парень, ты ложись. Подушку вот под голову подложи, вот так. Тебя не тошнит? Перекись найди, Илюшка, чего ты мне зелёнку суёшь? Не тошнит? Голова не кружится? Ну, крови почти совсем нет, посечение только маленькое, видно, вскользь удар был. Нос не больно, вот здесь? Переносица цела. Ватку, Илья, мне скрути тампоном. Сейчас немножко пожжёт, ты не пугайся. Тебя как зовут-то, боец?

- Миша его зовут, представь себе, - говорю я. - Миша Шилов.

- Да? - Мишка бросает на меня быстрый взгляд. - Тёзки мы с тобой, выходит. Не больно?

- Нет, жжётся немного.

- Ну и хорошо, так и должно быть. Так, это мазь тетрациклиновая, она не жжётся. Ну, вот и всё, в общем. Пластырь сейчас только наклеим... Спектакль окончен, - это уже относится к Вадьке, а тот аж изогнулся весь, так ему интересно, что же это тут делается, и что, понимаешь, за раны у парня. Сам же раненый герой оглядывается по сторонам и с удивлением рассматривает оружие, а оно тут кругом...

- Сколько тут у вас всего! А это японские, да?

- Миша, а может быть, позвонить куда-нибудь надо? - спрашивает мама.

Мишка пожимает плечами.

- Да куда тут звонить, тётя Наташа? Нет, наверное, домой разве только. Тебе домой позвонить не надо, тёзка?

Младший Миша объясняет, что и как, а на работу к маме ему не дозвониться, её из цеха не позовут.

- Так что придётся мне к Саньке ехать, - вздохнув, добавляет он.

- Особой радости я у тебя не наблюдаю. Ты что, не уверен, пустят ли тебя туда?

- Да пустят, конечно, но и радоваться тут нечего.

- Цел остался, вот тебе и повод для радости, - замечаю я. - Могло бы совсем всё плохо закончиться. Мало, что ли, случаев всяких.

- Ну, это-то да.

И наступает пауза - театральная прямо. И все смотрят на меня, даже Борька! И то сказать, назвался груздем...

- Ну, значит так, - решаю я, наконец, - оставайся-ка ты у нас, Миша Шилов, места здесь всем хватит. А уж утром тебя дядя Миша домой и отвезёт, ты же завтра куда-то всё равно собирался, да, Соболь? Мам, ты как считаешь?

- Подождите, как же это? Я ж не могу, я ведь вас не знаю, то есть вы меня не знаете! Как же?

- А что тебя знать-то, - вякает Вадька. - Смотри-ка, Ил, загадка природы, ха! Пацан как пацан.

- Вадька, не встревай! Знаешь, Миша, а Вадим прав, в общем-то, знать тут особо и нечего! У тебя проблемы, мы их можем решить, ну, и что тут знать, в самом деле? А то, что ты с нами не знаком, это ничего, познакомимся. Плохого с тобой здесь ничего не случится, мы не маньяки, это ж ясно! За Вадьку вот только с Борманом я ручаться не берусь, но от них мы тебя защитим, даю слово! Да ты не думай особо, сердцем решай.

- Я не знаю, - парнишка смотрит на всех нас по очереди, и взгляд его вновь останавливается на мне.

- Ты чё, Незнайка, что ли? - снова вступает в разговор Вадька. - Не знает он! Ты не знаешь, а мы знаем! У нас прикольно, оставайся. Ты машины любишь? Айда, мы тебе с Егорычем чего покажем, мы модель собираем, "Дюзенберг", ты о такой и не слыхал, небось.

- Не слыхал, - соглашается Миша Шилов, а сам продолжает смотреть только на меня. - А как же... Ну, то есть где вы меня положите, а то, может, я вам мешать буду?

- Да хоть вот тут, в кабинете, и ложись. Да, мам? Диван видал какой?

- Да ни фига! У меня пускай спит, с нами! А я спать не буду, как и говорил!

- Куда же у тебя, Вадимка - смеётся мама. - Ты что же, на полу гостя положишь? Правильно, Илюша, здесь и постелем. А ты, Мишенька, тогда уж в гостиной, хорошо?

- Нет, ну, ты видал, а? - завистливо шипит Вадька Мише Шилову. - Тебе вот можно. А меня в кабинете фиг бы положили! Железяки тута, мол! Мелкий я, мол. Это же это... как его... блин, щас... дискриминация по возрастному признаку!

Мы все: трое взрослых, двое пацанов и восьмимесячный щенок немецкой овчарки - все мы, обалдев, смотрим на это чудо, на нашего Вадьку. "А ведь я на нём мог бы деньги заколачивать, - приходит мне в голову. - Ха, деньги - деньжищи! Это ж надо!" Обстановка в кабинете мгновенно становится лёгкой и, по-привычному для нас, весёлой. Всё-таки Вадька мой - это да-а!

Мы снова за столом, и разговор у нас вполне нормальный, как будто бы Миша Шилов был с нами с самого начала. Сам паренёк совершенно освоился, смеётся даже и, глядя на Вадьку, тоже потихоньку суёт Борьке кусочки со стола. В общем, всё ОК. А на душе у меня так... Не знаю даже как. Я смотрю и смотрю на Мишу Шилова, а он нет-нет, да и поглядывает на меня. Да как-то так поглядывает, что взгляд у него делается задумчивым и ясным. Глаза серые... "На меня вот так же Соболь смотрел!" - доходит до меня. А сам Соболь тоже, похоже, что-то такое замечает, телепат, потому что начинает, обращаясь персонально к Мише Шилову, рассказывать обо мне. Много чего, не всё, конечно, но много. И про Коллекцию, и про то, какой я известный, и не только в России.

- Представь себе, тёзка, его и за границей знают хорошо! Вот в Венеции - какая выставка была! И книга вот ещё. Кто такой Александр Великий, знаешь?

И какой я успешный в бизнесе. И про то, какой я был в его возрасте.

- Илья, вот сколько я его знаю, ни разу не сделал ничего такого, за что мне бы было стыдно самому подписаться!

И Вадьку, мол, я воспитываю таким же. Я чувствую, что краснею, Вадька же сразу наливается спесью и довольно на всех поглядывает.

Егорка удивлённо смотрит на Мишку, а потом до него доходит, к чему весь этот рассказ, и он возвращается к торту, лишь хитро поглядывая на меня.

Ну вот, а Мишка совсем разошёлся. Всем-то я хорош, один лишь у меня изъян: не тщеславен, мол, я совсем. Спорт вот, например, забросил в своё время. Мастера сделал и успокоился, а ведь мог бы не меньше моего достичь.

- Ну, хватит, Мишка! Чего ты, в самом деле, - откашлявшись, говорю я. - Вадим, нос опусти! Соболев, это ж непедагогично, мам, скажи хоть ты ему.

Мама лишь влюблённо смотрит на Мишку. Понятно, она бы такое про своё сокровище, про меня, то есть, часами бы слушала! Я пинаю Мишку под столом - кончай, мол, зараза! Мишка кидает в меня вишенкой.

- Вот так вот и живём, - говорит мама, обращаясь к младшему Мише. - Не обращай внимания, Миша, у нас тут всегда шумно. Вадимка один у нас на тропический шторм тянет.

- А ты, баба, его видала, шторм этот? - возмущается Вадька. - Шторм... Ты не слушай никого, они про меня ещё и не такое скажут, это всё... беспочвенные обвинения! Голословные!

- Мам, ну откуда он таких речевых оборотов набрался? И не читает ведь ни шиша! Компьютер один, да телик ещё.

- Оттуда и набрался, не надо было ему кабельное тянуть.

- Дождёшься, Вадька, оставлю я у тебя один канал, Discovery.

- А у нас кабельного нет, - наконец-то подаёт голос Миша Шилов. - Мама обещала мне на день рождения провести.

- А когда у тебя день рождения? - тут же оживляется Вадька.

Выясняется, что день рождения у Миши Шилова будет совсем скоро, двадцать девятого, в воскресенье. Он смотрит на нас всех, а потом обращается ко мне:

- А можно я Вадика с Егором приглашу на день рождения?

- А чего же ты меня спрашиваешь? Твой день рождения, тебе и решать, кого пригласить. И маме твоей, разумеется.

- Я хотел спросить, вы бы их пустили?

- Ха! Пустил бы... А как бы я им запретил, ты себе это представляешь? Ты ж видишь, какой у нас Вадька, а уж если его на день рождения приглашают... Ты лучше, Миша Шилов, у них самих спроси.

- А чего нас спрашивать?! Ясное дело, пойдём, да, Егорыч? А шампанское будет?

- Вадимка!

- Погоди, мам! Вадим, ты... Мне очевидно твоё будущее - это алкоголизм и цирроз печени в финале!

- Да пошутил я! Шуток вообще не понимают! Цирроз ещё какой-то! Самим-то всё можно говорить!

Ну, и всё в таком духе. Кончен обед, день на склоне. Трое пареньков идут в Вадькину комнату, мама с Мишкой начинают убирать со стола, а я потихоньку смываюсь в кабинет. Прихватив там сигареты и два бокала с коньяком, иду на кухню. Мама складывает посуду в машину, а Мишка в столовой убирает скатерть и тоже приходит к нам на кухню. Я протягиваю ему коньяк, и мы усаживаемся с ним вдвоём на подоконник.

- И как вам этот вьюнош, Миша Шилов? - спрашиваю я маму с Мишкой.

- Мне понравился, - говорит мама.

- Смелый парнишка и весёлый. Отца, похоже, нет у него, ни разу о нём не вспомнил. Ил, да не дыми ты в мою сторону!

- Похоже, что отца нет, - соглашаюсь я с Мишкой.

- Плохо это. У каждого парнишки в жизни должен быть старший мужчина, любящий, разумеется, - безапелляционно заявляет Мишка.

- Ты так считаешь, Мишенька? Но вот Илюша у нас ведь без отца вырос, сам же знаешь.

- Мам, это у Мишки после Егора такая парадигма, это даже не обсуждается!

- Я, Ил-Илья, не знаю, что такое парадигма, но это правда! И с Егоркой это не связано.

- Правда, она вообще ни с кем конкретно не связана, она сама по себе - какие уж тут обсуждения тебе нужны!

- А ты не умничай, понял, а то сигареты отберу! Погоди-ка, а ты что, не согласен со мной, что ли?

- Согласен, конечно же. Это я так ляпнул, по глупости, - я задумчиво отхлёбываю коньяк. - Ты куда, мам?

- Пойду младшему поколению винограду отнесу.

- Давай. Конечно, я согласен с тобой, Мишка, - вздыхаю я.

- Ну и вот! А вздыхаешь-то тогда чего?

- А того, что всех не подберёшь!

- Не ори! - Мишкины глаза темнеют. - Чего орёшь? Согласен, всех не подберёшь, - тьфу ты, слово-то какое откопал! Не подберёшь всех, но мы не про всех сейчас говорим, а про конкретного паренька, про Мишу Шилова!

- А мы что, говорим?

- Я вот тебе сейчас пепельницу на уши одену, Токмаков, - шипит Мишка. - Я говорю, и ты хочешь-не хочешь, но тоже говоришь!

- Тише ты, мама сейчас зайдёт!

- Не зайдёт, чего, ты думаешь, она вышла? Не зайдёт... Ты что, Ил, я же видел, что за столом было. Молчи, сказал! Видел. И Егор, по-моему, тоже. Как ты на пацана смотрел, и как он смотрел на тебя. Между вами же канат повис, хоть ходи по нему. Вадька мелкий ещё, не понял ни шиша, да и тётя Наташа тоже. Но я-то! Я же тебя насквозь вижу! Молчи, Ил, дай мне договорить.

- Договаривай, - внезапно успокоившись, говорю я. - Телепат фигов.

- Тебе ведь это нужно! Ты в себя посмотри, Ил! После Тани - уж прости меня, Илюша, - после Тани тебе это нужно, и я тут тебе не подхожу. Что уж тут, в одну реку дважды не войдёшь! Не может человек без любви, если он человек, конечно, а не пенёк с руками и ногами. А ты не просто человек, ты у меня Ил! Я ведь тебя лучше всех знаю. Ты извини, но ни мама твоя, ни Вадька...

- А парень, а? Мне нужно, телепат! А парню?

Мишка смотрит на меня, потом качает головой.

- Да что с тобой, Ил? Дурачком слепым ты вроде никогда не был. Ты же Самолётик! Ты что, летать разучился? А, ладно, пустой разговор у нас получается. Если ты в пареньке этом ничего не разглядел, то и говорить об этом нечего. Пойду я кино посмотрю какое-нибудь, не хочу с тобой сейчас общаться! Не напейся тут, смотри.

- Подожди. Сядь. Я же ничего о нём не знаю, я ж не телепат! Симпатичный пацан, да нет, красивый пацан! Не дурак - да, весёлый - да. И взгляд у него очень хороший. Настоящий. И что? И всё. А он обо мне ещё меньше того знает. Ну, это-то не проблема, это всё придёт. А если ему это не надо? А? Я ж потом с ума сойду!

- Не сойдёшь, мы не дадим. А насчёт Миши у меня даже никаких сомнений нет! Ему это не меньше, чем тебе надо. Ты вот меня телепатом называешь - бог его знает, право! Но я отлично понял, что парень не хотел с пацанами идти, ему с тобой хотелось остаться. Иди сейчас к ним и приглядись к нему получше, сам всё и поймёшь. Ступай, Ил-Илья, и не спорь со мной, ради всего святого! Я в гостиной буду, не лезь ко мне без нужды. Всё.

Мишка оставляет меня, я сижу на подоконнике, смотрю в окно, а там всё равно ни шиша не видно, темно там. И не в окно я смотрю, а в себя, как Мишка мне посоветовал.

Прав Соболь, он всегда прав, и сейчас он тоже прав. И про любовь, и про паренька, и про меня. Я, разумеется, тоже почувствовал, что между мной и Мишей Шиловым что-то сверкнуло, что-то очень знакомое, то, от чего мне не отмахнуться, то, что навсегда. Вопрос для меня не в этом, вопрос в следующем: а стоит ли мне пытаться отмахиваться от этого чувства? И кем я тогда стану, если попытаюсь отмахнуться? Двадцать лет назад я не размышлял! Утонул, и всё! Сам, с радостью. Поглубже, ещё глубже - так, чтобы дышать одной Любовью. Может, я, и правда, летать разучился? Пойду! Будь, что будет! Ввысь, так ввысь, в штопор, так в штопор!

Я, допив оставленный Мишкой коньяк, встаю с подоконника. Ну, и чего я психую? Не нужен я пареньку, что ж... Да нет! Нужен! Это же настолько ясно, что даже и говорить об этом не приходится. Тут вообще слов не надо. А уж как он мне нужен!

Как всё-таки трудно быть первым. Как мне было просто тогда, двадцать лет назад, а вот Мишке, наверное, было так же трудно, как и мне сейчас. А я тогда, ну, что я? На меня свалилось счастье - нежданно-негаданно. Я прикасаюсь к Зубу, что висит у меня на груди. А если бы Мишка тогда раздумывать начал? Сомневаться, мучиться, как я сейчас? Так бы я дурачком и прожил бы, как Вадька говорит. Может быть, теперь моя очередь быть первым? Достаточно ли я для этого вырос? Проверим. Пора становиться первым, как тогда Мишка...

страницы [1] . . . [3] [4] [5]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Мужики и молодые

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>