Горячая гей библиотека

Келья плача

Часть 4 (последняя)

- Что будем делать с этой мазнёй? - осторожно спросил Егор, кивая на кровать.

- Придётся помыть полы и стены, выстирать одеяло, а матрац в речке замоем, - Максим раздумывал, одеваться ли ему или сначала прыгнуть в реку.

- Вдруг кто-нибудь увидит нас ночью, голышом, да ещё и с матрацем. В реке вода ледяная - сентябрь месяц, - Егор даже поёжился.

- Сегодня братия праздновала Рождество Богородицы, ты же сам накрывал на столы. Они, думаешь, попрутся на речку после такого обильного возлияния? Не бойся: речка к нам близко, а от них далеко. Ты не купайся, я тебя так оботру, а то заболеешь ещё, а мне-то вот придётся лезть в воду, - и Максим взвалил на себя тяжёлый, набитый опилками матрац. - Бери одеяло и тряпки, постираешь их там...

В эту ночь они спали на матраце Максима. Максим спал до 4-х, а Егорка до утра. Максим не решился ложиться к Егору утром, боясь бдительности кого-нибудь из иноков...

- Что с тобой опять приключилось, чадо? - спросил отец Михаил своего подопечного Максимку, когда тот упал в церкви, засыпая на вечерне.

- Я не болен, отец Михаил, мне просто надо немного отдохнуть, - Максим стоял перед ним, покачиваясь.

- Почему ты не просишь работы в покаяние за свои грехи? - строго смотрел на юношу отец Михаил.

- Я и так устаю от работы. Теперь на мне и печи с дровами, и баня, я помогаю отцу Николаю и чего только не делаю. Как что нужно - вечно меня зовут!

- Ты не должен роптать, ведь ты готовишься к постригу. Хорошо, в этот раз я не дам тебе работу для тела, только для души, - и отец Михаил дал Максимке толстую книгу. - Это "Лествица", читай её и запоминай, наизусть учить не надо, но суть ты должен понимать, и я стану спрашивать тебя о том, что ты усвоил. Если ты что не поймёшь - стану разъяснять. Эта книга многим помогла оставить страсти земные.

- Я прочту, - Максимка взял книгу под мышку и подумал: "Почему она тебе-то не помогла, не читал ты её, что ли?".

Максим читал "Лествицу", и всё его существо протестовало против написанных в ней правил. Он не хотел быть бесстрастным, одинаково равнодушным к наказанию и похвале. Он не хотел вырвать с корнем, задушить в себе, как змею, свою буйную греховную фантазию, без которой вообще теперь не мыслил жизни. Как можно жить в этой отвратительной действительности, никогда не грезя, не мечтая о чём-то? Как можно жить без любимого человека, за которого, оказывается, иноку грешно даже молиться. У инока нет никого и ничего, кроме веры в Бога, а у него, у Максимки, есть, и он с этим не расстанется. Можно, конечно, прикинуться иноком, как большинство в этом монастыре с успехом и делает много лет, приспособившись к порядкам и расписанию жизни этого места. Но зачем? Никто не гонит на постриг силком, особенно сейчас, когда на дворе 21-й век.

Через пять дней Максим отдал "Лествицу" наставнику.

- Я не смогу стать монахом, - спокойно сказал он.

- Сможешь, ты очень ревностный послушник, но тебе надо много потрудиться для стяжания Святого Духа. Открой свою душу Богу, и Он войдёт в неё и заполнит её всю, и в ней не останется места для земного и греховного, - мягко ответил отец Михаил. - Куда ты пойдёшь из монастыря? Здесь твой дом, здесь ты и останешься.

- В марте я стану совсем взрослым. Я мог бы поехать в Пермь, выучиться какой-нибудь полезной работе и просто жить... - Максим посмотрел в глаза отцу Михаилу. - Вы не хотите отпустить меня?

- Господь сам выбрал тебя, зачем ты противишься промыслу Божию?

- Понятно, я подумаю над этим, - Максим поклонился и вышел из кельи наставника спиной к двери.

- Возьми "Лествицу", её надо прочесть не один раз, - крикнул вслед юноше наставник, но Максим не услышал его слов...

Снова наступила весна, всё зажурчало, ожило. Новых сирот за весь год так и не привезли. Максим с Егором продолжали свои ночные игры. Егорка тоже как-то упросил Максима вставить ему в попку. Имея уже некоторый опыт в этом деле, Максимка постарался сделать это так, чтобы не причинить сильной боли любимому. Да, это была настоящая любовь, какую сейчас трудно отыскать между мужчиной и женщиной, девушкой и парнем. Они любили друг друга всерьёз, помогали друг другу во всём, но им постоянно не хватало времени, проведённого наедине. Они не могли налюбоваться друг другом, надышаться одним на двоих воздухом.

Вскоре иноки стали замечать их слишком тёплые отношения. Первым забил тревогу отец Кирилл. Сидя у игумена, он стал просить его отправить Максимку в другой монастырь.

- Егорка тихий, пусть он здесь останется, а Максим бунтарь. Отец Михаил говорил мне, что он не мыслит себя монахом, от горшка два вершка, а уже от пострига отказался.

- Отец Кирилл, а как отец Михаил посмотрит на то, что я его дрова заготавливать отправлю вместо его послушника и печи топить заставлю. Или, может, ты сам возложишь сей труд на себя? - отец Кирилл отрицательно замотал головой. - Вот и славно. Бдите за ними, не сводите с них глаз, и всё будет спокойно с Божией помощью, - заключил игумен.

Бдение отца Кирилла закончилось тем, что ему вдруг стало безумно обидно за себя. Он никогда не получал от отца Михаила той ласки и нежности, какую усмотрел в отношениях юных послушников. "Он просто спускает в меня, как в отхожее место, - думалось ему перед сном. - Ах, как Максимка обнимает за талию Егорку! Они даже целуются ещё неумело, но зато так сладко! И кто только научил их такому? Смазывают дырочки, чтобы не больно было... Отроки - красивые, сладкие... Ах, помолиться, что ли, ещё, а то бессонница совсем замучила".

Отец Кирилл не стал говорить об увиденном игумену, но разболтал об этом отцу Михаилу...

- Максим, мне даже противно теперь называть тебя чадом. После того, что я узнал о тебе и послушнике Егоре! - отец Михаил был в жутком гневе.

- Мне тоже было нелегко называть вас духовным наставником после того, как я увидел вас с отцом Кириллом в кустах, - Максим слегка улыбнулся. - Вы лихо его драли!

Отец Михаил опешил. От услышанного у него иссяк весь его словарный запас. Он забегал по келье, затем сел и, немного подумав, спросил:

- Может, тебе это показалось? Как ты мог видеть то, чего не было?

- Нет, не показалось, именно у вас я этому и научился. Я попал сюда очень давно, понятия не имея о плотских удовольствиях.

- Козлище, как же я пригрел на груди такую змею?! - отец Михаил весь покраснел и затрясся. - Мы найдём тебе приют!

***

- Вроде того, только собак за нами не спустят, мы спокойно удерём, - Максимка сбавил темп. - Здесь есть железная дорога, я как-то наткнулся на неё, пойдём вдоль насыпи, куда-нибудь и выйдем...

Товарный поезд догнал их на рассвете, обессилевших и грязных. Максимка закинул Егорку в открытый вагон с низкими бортами, а сам зацепился за следующий вагон и скоро пришёл к нему.

- Трапезничать будем? - улыбнулся Егор, растягивая свои полненькие малиновые губы.

- Теперь мы будем делать всё, что захотим! - Максим заключил его в объятия и коснулся его губ своими. - Над нами теперь нет монастырского закона.

- Эх, да только вот Уголовный кодекс... - и Егор склонил голову на Максимкино плечо.

- Не горюй, придумаем что-нибудь. Пермь - большой город, устроимся.

- Ты уверен, что этот поезд идёт в Пермь? - Егор отломил от круглого хлеба кусок и протянул его Максиму.

- Может, и в Ижевск, я не знаю, - рассмеялся Максим. - Нам-то какая разница!

страницы [1] [2] [3] [4]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, 18-19-летние, Первый раз

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>