Горячая гей библиотека

О чём молчит сердце, если в душе живёт монстр (глава 2, последняя)

Часть 8

Кажется, момент наступил. Мне пора было вмешаться в происходящее. Приложив некоторое усилие, я открыл глаза и, как учил доктор, потихоньку сел на койке. Передо мной стояли трое. Первой была миловидная женщина лет сорока пяти с каштановыми волосами до плеч и такими же красивыми большими серо-зелёного цвета глазами, как у Мишки. Так как она была единственной женщиной в палате, понятно, что это был ранее упомянутая в разговоре Мишина мама. Около неё стоял мужчина так же лет сорока пяти, невысокого роста, с тёмными редковатыми волосами и тёмными глазами - видимо, отец Миши. На стуле вальяжно расположился парень лет двадцати, сильно походивший на отца. Понятно. Миша - копия мамы, а это, скорее всего, его брат, похожий на отца, как две капли воды, с разницей в возрасте в 25 лет.

- Здравствуйте, - решительно поздоровался я, получив в ответ от всех какое-то ошарашенное приветствие.

- Может, Вы объясните нам, что имел в виду наш сын? - робко проговорила Мишина мама.

- А что тут объяснять? Мы любим друг друга, - с хладнокровием палача ответил я.

- И Вы так спокойно об этом говорите? - рыкнул на меня его отец.

- Бог знает, как стыдно и неловко мне об этом говорить, но другого выхода нет. Если Миша решил признаться своей семье во всём, то я обязан уважать его решение.

- Ну, и как давно вы, так сказать, вместе? - с надменной улыбкой, полной презрения, спросил его брат.

- Месяц, плюс неделя, что мы находимся в больнице.

- И кто кого соблазнил? - не унимался брат.

- Я его, - выпалил Мишка, спеша ответить вперёд меня.

- Я не для того тебя воспитывал, чтобы ты...

- Я попрошу Вас остановиться, прежде чем Вы наговорите тут то, о чём потом, возможно, пожалеете, - прервал я реплику Мишкиного отца. - Я полагаю, что сейчас не время и не место выяснять отношения. Ваш сын и так сильно пострадал, перенёс операцию. Всё, что вы хотите ему сказать, вы скажете, конечно, но потом, когда ему станет лучше, и его выпишут из больницы. Вдобавок, мне кажется, что он уже достаточно взрослый, чтобы самому решать, как устраивать свою личную жизнь.

- Да, я понимаю! Но это же ненормально, когда один парень любит другого.

- Я Вас прекрасно понимаю, поэтому мне так тяжело об этом говорить с вами. Послушав свой разум, я уже однажды сделал ошибку, и это ни к чему хорошему не привело.

- О какой ошибке Вы говорите? - дрожащим голосом спросила мама.

- Где-то за двадцать минут до этой злополучной аварии я бросил Мишку. Я поддался убеждениям разума, говорящего мне, что это ненормально. Я смог уйти от Миши только до перекрёстка. Обернувшись, я увидел такую картину, что тут же возненавидел себя за то, что причинил ему такую боль. Поэтому я, наплевав на всё, бросился просить у него прощения. Ну, а когда он меня простил, и мы отправились домой, нас сбила машина.

- Если бы ты не вернулся, то вас бы и не сбила машина, - злобно заключил Мишин брат, - и я бы не узнал, что мой брат "оно"!

- Да, Слав, если бы он не вернулся, машина бы сбила только меня. И поверь, я бы постарался, чтобы сбила она меня наверняка, без шансов выжить.

- Сын, ты что такое говоришь? - с ужасом на лице спросил Мишку его отец, а его мама тут же разрыдалась от услышанного.

- Да! Ты что это такое несёшь? - с не меньшим удивлением спросил и я.

- Когда я сидел на асфальте под стеной какого-то здания, я чётко решил, что сейчас встану, дождусь какого-нибудь лихача и брошусь ему под колёса. А зачем мне было жить, если рядом нет тебя?

- Идиот! Ты... Чтобы ты больше никогда в свою голову не пускал такие мысли! А как же мать, отец, брат, которые тебя любят! Ты о них подумал? - накинулся я на Мишку под звучные рыдания его матери, да и под Мишкины слёзы в том числе.

- Фу, аж тошнит! Устроили тут хрен знает что! Лучше бы ты шагнул под колёса, чем знать, что мой брат - такое ничтожество. Я больше не хочу с тобой иметь ничего общего, мерзость!

- Знаешь что, оставь свой яд при себе! Если ты не намерен больше общаться с братом, то достаточно ему об этом сообщить. Но я не позволю тебе его оскорблять! Он твой старший брат, и, по большому счёту, ты рот не имеешь права открыть без его разрешения, - произнёс я свою гневную тираду, вскочив на ноги, точнее сказать, на ногу.

Голова у меня закружилась, в глазах потемнело, в ушах раздался гнетущий шум. Звонкую пощёчину матери своему младшему сыну я ещё слышал, но уже не видел. Мишка что-то закричал отцу, наверное, увидев, что меня штормит. Меня подхватили сильные мужские руки, когда я уже падал...

Полный мрак, гнетущий звон в ушах - это то единственное, что я ощущаю. Резкий запах вырывает из оков мглы моё сознание. Я вижу укоризненный взгляд лечащего врача через плечо медсестры, подносящий к моему носу ватку, пропитанную нашатырём.

- Вот и встретились! - грубо фыркнул врач. - Раз ты не слушаешь моих рекомендаций, я вынужден продлить твой постельный режим ещё на пару дней.

- Всё нормально, я просто перенервничал и вдобавок резко встал.

- Так а я о чём! Вам обоим нельзя сейчас волноваться, а вы тут что устроили?! Эх, вколоть бы вам обоим аминазина с фенозепамом, чтобы хлопот меньше доставляли! Ладно, вколите ему успокоительное со снотворным эффектом, - поручил врач медсестре, когда я уже был в своей палате. - Ему нужно прийти в себя. Когда проснётся, пусть понемногу встаёт и пробует ходить с костылём и помощью матери, но не более десяти минут. Слышите, Ольга Федоровна? Отдохнув, проделаете процедуру. Пусть почаще сидит в постели. Если через пару дней головокружения пройдут, значит, выпишем парня домой на амбулаторное лечение...

- Ма, ты давно вернулась?

- Довольно давно. Давай я тебя покормлю, пока укол не подействовал. Я принесла много вкусненького.

- Хорошо, - ответил я, понимая, что отпираться бесполезно.

- Сынок, ты только не нервничай, а спокойно выслушай меня.

- Звучит зловеще, - с улыбкой ответил я.

- Тём, я просто хочу облегчить то, что тебе предстоит.

- Ты о чём?

- Я пришла, а тебя нет в палате. Спросила медсестру, где ты. Она сказала, что ты в Мишкиной палате, и я пошла туда. Дверь была приоткрыта... В общем, я слышала весь разговор. Я стояла готовая ринуться в бой, как только тебе понадобится помощь, но ты и сам превосходно со всем справился. Я просто горжусь твоей смелостью, умением разговаривать с людьми, стойкостью! Зря ты, конечно, резко встал. Я услышала, как Мишка закричал: "Папа, он падает в обморок!". Тогда я вбежала в палату, а тебя на руках уже держал Мишкин отец.

- Мам, и ты считаешь это нормальным?

- Конечно, нет, но я приму тебя таким, какой ты есть. Я молила бога о том, чтобы ты влюбился в кого-нибудь и исправился, потому что ты прекрасно понимаешь, что с тобой порой бывает очень тяжело. Я думала, что если ты влюбишься, то изменишь своё отношение к окружающим. Эх, надо было, когда молилась, уточнять, в кого влюбиться! Но ведь сработало! Я просто тебя не узнаю. Этот парень тебя точно изменил. Ты за всю неделю никого не обидел, зло не подшутил. Ты сейчас добрый, нежный, чуткий...

- В общем, стал тряпкой!

- Нет, ни в коем случае, ты просто, так сказать, свой талант используешь когда надо и где надо. Вот сейчас, в качестве обороны, ты его использовал блестяще.

- Спасибо, мам, за поддержку. Я только не знаю, как с братом разговаривать, да и родственники как отнесутся к случившемуся?

- С братом, я уверена, проблем не будет - для Антона ты царь и бог. И родственники поймут.

- Понять-то они поймут, но как мне им в глаза смотреть?!

- Сынок, ты же умный, сообразительный. Я уверена: ты что-нибудь придумаешь.

Через пару дней меня выписали, и мама забрала меня к себе домой. Всё-таки с такими переломами и невозможностью долгое время находиться в вертикальном положении сложно жить одному. Ещё через три дня выписали и Мишку. Как бы ни было нам неловко, но мама настояла на том, чтобы Мишка жил со мной в её квартире. Его родители тоже, пусть и не так легко, как моя мама, но всё же смерились с нашей любовью и часто приезжали к нам в гости. Наши родители постоянно спрашивали нас, как бы в шутку, о том, правда ли мы любим друг друга, так как мы в их обществе не позволяли себе ничего из того, что бы могло сказать другим о наших чувствах, разве что мимолётное касание рук и нежные, полные любви друг к другу взгляды. Они говорили, что мы ведём себя как братья, поэтому им легко в нашем присутствии.

После того, как мы выписались из больницы, Костик, который успел стать уже нашим общим другом, постоянно бывал у нас. Благодаря ему нам как-то легче было свыкнуться с мыслью, что о нас многие знают.

С моим братом Антоном всё и правда оказалось просто. Приехав на каникулы, наш молодой курсант сказал, что я самовлюблённая сволочь и творю что хочу. И сказал он это с улыбкой, то есть это высказывание было комплиментом, а не попыткой уколоть меня. С Мишкой они подружились. Антон даже стал называть его братом, хотя, как он заметил, думал, что у него появится сестричка, но так как от этого сумасброда, то бишь от меня, можно ожидать чего угодно, то он не против и ещё одного брата.

А вот с Мишкиным Славиком всё было гораздо сложнее. Он не хотел разговаривать с братом. Было видно, что Мишку это очень сильно расстраивало. Я не знал, чем ему помочь. Я советовался с его мамой на предмет того, что намерен поговорить со Славиком о Мишке, но она отсоветовала мне это делать и сказала, что младший сын ещё дуется на старшего, но скоро должен отойти, вот тогда и можно будет поговорить.

Прошёл месяц. Мы вернулись в нашу квартиру и вышли на работу. Там, как выяснилось, о наших отношениях никто ничего не знал. Мы решили оставить всё как есть, то есть не афишировать нашу любовь, но и сильно не скрываться.

страницы [1] . . . [6] [7] [8] [9]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Молодые парни, Служебный роман

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>