Горячая гей библиотека

Пятое время года (глава 4)

Часть 6

"Вместо девчонки"... При чём здесь девчонка, если он, Димка, всем сердцем, всей душой любит Расима?! При чём здесь девчонка, если ему, Димке, хочется, страстно хочется слиться в нерасторжимое целое с ним, с любимым Расимом. "Как ему это сейчас объяснить?" - подумал Димка, вновь ощущая страстное, неодолимое желание протянуть руку, прижать рядом лежащего Расика к себе, снова почувствовать-ощутить, как в него, в Димку, несгибаемо твёрдо упирается возбуждённый член. Разве Расик не хочет того же, если член у него возбуждённо стоит, и стоит он ничуть не слабее, чем у него, у влюблённого Димки?!

"Лежи"... Как можно было лежать - просто лежать - когда он, Расим, лежал рядом?! "Я люблю тебя, Расик!" - подумал Димка. Любовь распирала Димкину грудь, и член его, распираемый от возбуждения, казалось, вот-вот разорвётся от непомерного, невыносимого напряжения.

Протянув руку, Димка нежно коснулся ладонью бедра лежащего на боку Расима.

- Расик... - прошептал Димка и почувствовал, как Расим от его неуверенного прикосновения вздрогнул, мгновенно напрягся. - Расик, ты не думай, что я... что я просто так - что я несерьёзно. Я не просто... не просто так... - не встречая сопротивления, Димка медленно скользнул ладонью не вниз, а вверх - по спине Расима. - Ты классный, Расик... классный пацан. Ты сам не знаешь, какой ты классный. Самый классный пацан... Самый-самый! - Димка, горячо выдыхая эти слова, потянул Расима на себя, одновременно с этим качнувшись сам к центру кровати. - Расик... всё будет классно. Всё будет классно, Расик... Ты даже не представляешь! Ты просто не представляешь, Расик, как нам будет хорошо! - Димкины пальцы коснулись щеки Расима, эфемерно, легко скользнули по подбородку, по груди, по животу парня; их разделяли считанные сантиметры.

Ладонь Димки, на миг замерев у резинки трусов, снова скользнула на бедро, прошлась по пояснице.

- Расик... - прошептал Димка, двинув тело вперёд.

Он снова почувствовал, как в пах ему твёрдо упёрся несгибаемый, напряжённый член Расима, показавшийся через трусы фантастически толстым, и в то же мгновение Димкина ладонь, наполняясь упругой округлостью, остановилась, замерла-застыла на сочных Расимовых ягодицах.

- Расик... - Димка, задыхаясь от страсти, от наслаждения, от осознания того, что Расим не отталкивает его, порывисто вжался пахом в пах Расима, через трусы скользнув членом своим по члену Расима.

И в то же мгновение ладонь его, неуловимо дёрнувшись вверх, вскользнула под резинку Расимовых трусов. Димка ощутил ладонью нежную кожу Расимовой попы, непроизвольно сжавшейся то ли от прямого, непосредственного соприкосновения с обжигающе горячей Димкиной ладонью, то ли от какого-то другого невольно возникшего удовольствия.

Теперь они лежали, вжимаясь один в другого. Через тонкую ткань трусов они упирались друг в друга напряжённо твёрдыми, сладко залупившимися членами, рука Димки была в трусах Расима, Димка ласкал, стискивал, мял ладонью упруго сочные Расимовы ягодицы, и Расим не мог не чувствовать, что всё это ему, Расиму, доставляет удовольствие. Ему, парню, это было приятно! И приятно, и сладко было Расиму. И ещё ему, впервые оказавшемуся в такой необычной, совершенно непредвиденной для него ситуации, было отчего-то стыдно - как будто Дима, с которым он, Расим, хотел подружиться, делал теперь что-то желаемое, очень приятное и вместе с тем необычное, непозволительное, как будто он, Дима, делал то, что делать было нельзя, никак нельзя... Почему нельзя?

- Дима... - глухо проговорил Расим, чувствуя, как Димкины пальцы возбуждающе втискиваются в расщелину между туго сомкнутыми полусферами его, Расимовых, ягодиц, подбираясь к з а п р е т н о м у месту. - Дима, зачем ты... зачем ты... не надо, - глухо прошептал Расим, с силой стискивая, сжимая ягодицы и вмиг затвердевшими, окаменевшими булочками невольно удерживая Димкины пальцы на подступах к сладко покалывающим мышцам сфинктера. - Дима, не надо... - выдохнул Расим, и хотя в этом "не надо" не было ни внятной уверенности, ни какой-либо твёрдой категоричности.

Тем не менее, движимый остатками нелепого, ненужного, неуместного в данном случае "здравого смысла", он - вопреки распирающему его желанию - поспешно дёрнул рукой назад, через трусы обхватив Димкину руку.

- Не надо... не надо туда...

- Расик, не убирай мою руку... - тихо, мягко прошептал Димка, и столько в его, Димкином, голосе было нежности, столько было страсти, надежды, затаённой мольбы, что Расим, на миг растерявшись от опалившего его непонятного чувства ещё неведомой ему, Расиму, любви, покорно расслабил пальцы, тем самым давая Димке полный карт-бланш на все его действия, то есть вольно или невольно подчиняя себя его, Диминой, воле.

- Завтра нам будет стыдно, - медленно прошептал Расим, едва слышно выдохнув эти слова в темноту, адресуя их то ли Димке, то ли самому себе.

- Завтра? - Димка почувствовал, как счастье - бесконечное счастье - вмиг заполнило, захлестнуло его сердце; если "завтра нам будет стыдно", то это могло означать лишь одно: то, что сегодня... сейчас... сейчас будет то, из-за чего, как ошибочно думает Расик, завтра им "будет стыдно".

Любовь, ликующая любовь сладким жаром бушующего огня заплясала-запела в каждой клетке Димкиного тела! Потому как... Разве эти слова, сказанные Расимом про завтра, и разве его рука, ощутимо утратившая волю к сопротивлению, не означали, что сегодня он, Расим, уже больше не будет сопротивляться, что сейчас он, любимый, страстно желаемый Расим, не оттолкнёт его, влюблённого Димку, от себя?!

- Расик! - выдохнул Димка, и Расим почувствовал, как губы Димы обжигающе коснулись его пламенеющей щеки. - Ни завтра, ни послезавтра - никогда нам не будет стыдно! Потому что... - Димка хотел сказать "я люблю тебя, Расик!", но, движимый неодолимым желанием, юной страстью, первой любовью, он, ликующий от захлестнувшего его счастья, не договорив, порывисто опрокинул Расима на спину, подмял его, бесконечно любимого, под себя и страстно вдавился в него, податливо растерявшегося, прижавшись к нему всем своим пламенеющим, жаром наполненным телом.

Мечты сбываются. О, ещё как сбываются, если мечтать неотступно, мечтать горячо, всем сердцем - так, как мечтал о Расиме Димка! Разве он, Димка, знал до того, как увидел Расика, что такое любовь? Ни фига он не знал!

До Расима у Димки случались влюблённости в парней, но то были именно влюблённости, а не любовь. То были всего лишь влюблённости - скрываемые влюблённости, и не более того. Время от времени у Димки возникало чувство тайной, внешне никак не проявляемой симпатии к тому или иному парню в школе, и тогда он, Димка, в течение какого-то времени наедине с собой сладко думал о том, что с этим парнём он, Димка, мог бы попробовать, ну, то есть, мог бы потрахаться-попихаться - в попу или в рот. Но каждый раз это тайное хотение не выходило за пределы скрытых фантазий, потому как он, Димка, никаких конкретных шагов в смысле сближения, в плане возникновения каких-то о с о б ы х отношений с кем-то никогда не предпринимал, потому как в возникавших чувствах симпатии к тому или иному пацану никогда не было подлинной глубины, а было хотя и внятное, но ещё неуверенное, ещё пугливое желание элементарного секса. В результате, пофантазировав на тему траха с тем или иным пацаном, Димка через какое-то время остывал, чтобы снова затем мечтать неконкретно и отвлечённо.

"Неконкретно и отвлечённо" - так называлось сопровождаемое мастурбацией рассматривание откровенных фоток из интернета. Научившись находить на просторах всемирной паутины геевские сайты, Димка загружал на свой комп бесконечные галереи трахающихся парней и, рассматривая их, запечатлённых в момент занятия сексом, сладострастно дрочил, сидя перед монитором в своей комнате. Понятно, что делал Димка всё это, когда дома никого не было. Впрочем, в таком возрасте это делает каждый второй пацан или парень - с той лишь разницей, что кто-то дрочит на "девочек", а кто-то дрочит на "пацанов", и потому ничего необычного в этих Димкиных действиях не было в принципе.

А осенью... осенью в Димкину жизнь ворвался Расим, точнее, не сам Расим, а мысли о нём, чувства, мечты, фантазии... Расим заполнил Димкин внутренний, никому неведомый мир, и это была уже не влюблённость - эта была любовь! Первая, юная, страстная, немая и потому безответная любовь.

И вот теперь он, Расик, любимый Расик лежал под ним, под Димкой, разведя врозь ноги, Димка ощущал - пусть даже через трусы! - твёрдый возбуждённый член Расима и вжимался, сладострастно вдавливался в Расима своим членом. О, разве не об этом он, Димка, мечтал перед сном, приспуская трусы, разве не этого он хотел, сладостно мастурбируя каждый раз перед тем, как погрузиться в сон? Разве не это он представлял, видя Расика на переменах в школе - исподтишка наблюдая за ним, ничего не подозревающим, ничего не ведающим о том, что творится в душе обычного с виду выпускника? И вот...

страницы [1] . . . [4] [5] [6] [7]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, 18-19-летние, Первый раз

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>