Горячая гей библиотека

Армейские будни (глава 4)

Часть 2

Молчание становилось непереносимым. Олег судорожно сглотнул и прошептал:

- Ну? Не пошлёшь на хуй?

Видимо, он сумел разглядеть мой практически незаметный кивок: мне же самому показалось, что я не двинулся. Но он понял - я готов попытаться.

Медленно, очень медленно враз растерявший уверенность парень опустился между мужских ног, придвинул заострившееся, изменившееся до неузнаваемости лицо к члену, висящему без признаков жизни, быстро облизнул пересохшие губы и открыл рот. Практически не соображая, с ужасом я наблюдал за тем, как скрывается мой агрегат в горячем зеве, а почувствовав жаркую влагу и неумелый язык, вцепился со всей дури в скамейку занывшими пальцами и закрыл глаза, не в силах смотреть на такое. Только чувствовал, как старательно борется мой бывший заступник с безжизненностью вялого пениса, тщательно подсасывая его и массируя языком, стараясь пробудить его от спячки.

Как и следовало ожидать, несмотря ни на какие коллизии, ласкаемый орган зашевелился и попёр вверх, уперевшись вскорости в горло страждущего. Олег выпустил отросток, долго таранил его загустевшим незнакомой безумной похотью взглядом и, наконец, изумлённо присвистнул:

- Вот это дрындель! - потом он снова впустил хрен между дрожащих губ и продолжил ласки.

Дорвавшись до столь долго и затаённо желаемого предмета, Николаич облизывал его, сосал, пытался заглотнуть поглубже, давился и возвращался к головке, чтобы сразу же жадно проглотить опять. Он смаковал агрегат, как вкусное мороженое, то проводя высунутым языком по длинному стволу, то сося купол, то обхватывая ствол плотным кольцом губ и двигаясь туда-сюда, то щекоча уздечку, а то покусывая еле ощутимо твёрдый черенок. Могучие плечи парня тёрли внутреннюю сторону моих бёдер, руки жадно мяли их и поглаживали, а ненасытный глубокий рот не выпускал дротик ни на минуту, заставляя меня изгибаться в сладких судорогах.

Наконец, я почувствовал, что близок к окончанию, и хлопнул Олега по плечу. Он отпустил член, взял его в ладонь и начал поддрачивать, подставив лицо, на котором бешеной жаждой горели чёрные, плотоядные, пустые глаза.

Перов дождался. Струя за струёй вылетала из дергающейся штуковины, заливая Николаича. Спермы было много, как по заказу. Она залепила глазницы, стекала в широко открытый рот, плюхалась на подбородок, капала на грудь. А водила, блаженно жмурясь, выдаивал меня, боясь упустить хоть каплю и быстро слизывая белёсый студень с губ. Под конец он просто сунул член себе за щёку и принялся его высасывать.

Я очень остро переживал оргазм, дёргаясь на твёрдой лавке и тиская плечи человека, пьющего мою сперму, и старался унять рвущиеся из собственных глубин утробные стоны. При этом, почувствовав, что опять впущен в глотку, я толкал себя туда, забыв об осторожности, таранил концом податливую плоть, ёрзая по скамейке задом. Я уже не помнил, кто передо мной, подчиняясь только одному: засандалить поглубже и излить всё до капли, сцедить до звона в ушах, до неземного облегчения.

Когда поток иссяк, Олег собрался было отпустить член, но, вцепившись ему в волосы, я насадил истерзанное горло обратно на себя. Мой поганый отросток, приувядший после кончины, снова воспрял, заполнив предоставленное ему пространство. Перов не запротестовал, а продолжил ласки.

Через какое-то время, уже совершенно не соображая (минета мне было мало), я резко выдернул клинок из захвата онемевших губ, толкнул Олега на пол и навалился на него сверху, рывком задрал его ноги, на ощупь приставил головку к анусу, а потом на секунду заглянул в безумные Перовские глаза, зависнув над ними в вопросительной паузе. Николаич неуверенно мотнул всклокоченной черепушкой, что послужило мне отмашкой.

Резко, как опускающаяся гильотина, я послал поршень в девственное очко, разом сокрушая все преграды, ворвался, почувствовав боль от сильного сопротивления, и чуть не заорал, когда Олег, чтобы не переполошить спящих собственным диким воплем, вцепился зубами в моё плечо.

Мы судорожно расцепились и отпрыгнули друг от друга. Глядя на сжавшегося парня (от боли, видимо), я пытался унять саднящие стоны своего укушенного плеча.

Наконец, мы успокоились, и Перов (ему было мало!) опять потянулся губами к моему стержню, улёгшись на живот. Я попытался оторвать его, но он вцепился руками в мой зад, заталкивая понравившуюся игрушку далеко внутрь себя.

- Олег, хватит уже, - неубедительно прозвучало в тишине, но мне опять пришлось закрыть глаза и запрокинуть голову от истомы.

Это определённо был вечер сюрпризов. Оказалось, что намерение повторить неудавшуюся попытку не покинуло комбатовоза. Похоже, он решил, раз уж пошла такая "планида" и его тайные мысли явились миру, испробовать сразу все неодобряемые общественным мнением вещи. Терять-то теперь ему было нечего! "Рубикон перешли и мосты запалили!"

Он выпустил член, повернулся ко мне задом, согнулся так, что животом лёг на свои же колени, отчего свежая неизведанная промежность открылась совсем, и потянул меня к себе. Я быстро намылил конец и ещё раз поинтересовался:

- Думаешь, надо? - это был чисто риторический вопрос, так как для себя я на него уже ответил.

В подтверждение "надобности" задница выгнулась ещё круче.

С мылом дело прошло без летального исхода, хоть Перов и заскрёб пальцами дощатый пол, уткнувшись в него лицом.

Я вталкивал себя постепенно, с каждым толчком заходя всё глубже, и вскоре уже вовсю работал поршнем, почти совсем вынимая его и рывком загоняя обратно. Опираясь на свёрнутого в калач парня, кусая губы от мечущихся во мне эмоций, я поступательно двигал членом и смотрел на то, как он (мой работяга), не торопясь, выходит и снова погружается в глубь тела, неотвратимо, миллиметр за миллиметром. Насаженный на кукан страдалец сипел, шумно выдыхал, кряхтел, прогибался спиной в такт глубоким посылам, еле слышно матерился и дёргался, исполняя безумный танец терзаемой плоти.

Буравил я парня долго, а почувствовав близость окончания, резко вынул инструмент, развернул Олега на спину, сел ему на грудь и, пытаясь удержать равновесие в корчах оргазма, залил парню опять всё лицо потоками тёплой жидкости, выжал из себя всё до капли и размазал членом.

Мы так и застыли на минуту, а потом Перов, в свою очередь, сбросил меня на пол, оседлал и начал торопливо мастурбировать, почти сразу выгнулся, громко охнул, сжал взбугрившийся живот и начал поливать теперь уже мой фасад белёсыми струями. Я попытался отвернуться, но он резко вернул меня обратно, нагнулся и стал смачно тереться испражняющимся орудием о мои щёки, губы, нос. Было липко, терпко, душно. И долго. А глаза его в тот момент могли испугать любого своим выражением, которое мне точно не захотелось бы увидеть снова.

Потом бывший заступник устало поднялся, усмехнулся криво:

- Вот и всё... Попробовал... - мимоходом погладил меня по плечу, умылся и пошёл к выходу, отворачиваясь, пряча "зыркалы".

Глядя на его белые ягодицы и ссутулившуюся спину, я почувствовал приятную пустоту внутри. Но не раскаяние. Потому что безумное Олегово лицо, скорченная фигура на полу и лихорадочное глотание моей брызжущей спермы доставили мне удовольствие и плотское, и чисто визуальное.

Судя по всему, мне нравилось видеть независимых парней очень зависимыми от моего отростка, беспомощными и поверженными. Поэтому, ощущая, как пустота в организме быстро густеет (в двадцати двух годах есть свои неоспоримые преимущества!), я вскочил, нагнал Николаича уже в дверях, рванул его обратно и, упиваясь собственной безнаказанностью, резко нагнул, почти стукнув лбом об косяк. Примерившись, я воткнул (похотливый мудак, блин) ненасытный хуидло в раздолбанное очко Олега, стиснул его талию, сжав до предела, и начал поступательно втаптывать стержень в "прогибающуюся" промежность, вгонять, проталкивать, погружать.

Потом, когда тело в руках завибрировало ответно, я остановился и очень медленно потянул себя наружу. Олег заскулил и насадился обратно. Я опять потянул инструмент - парень устремился дыркой за ним, буквально всасывая его мякотью грешной дырки. Я рванул навстречу и, уперевшись там во что-то, услышал скрежет зубов и приглушённый вскрик.

Так я измывался над большим и крепким телом "балагура и весельчака", изощрённо доставляя удовольствие нам обоим. Видно было, что, хоть партнёр и почти не осознаёт себя, он крепко и по-новому тащится, изгибаясь и мучаясь инородным телом глубоко внутри собственной утробы, избавиться от которого и хочет, и, по собственной же воле, не может.

Почувствовав первые спазмы, я нагнулся, взял член Олега в кулак и быстро разрядил его в унисон своим завершающим конвульсиям. Боюсь, что мы оба рычали, дёргаясь в пароксизме сладких ломок. Сокращающаяся пружина чужого ануса выталкивала меня, но я упорно пропихивал стержень обратно, до полного контакта наших тел, заставляя и себя, и напарника терять силы в очумелом финале, пока катастрофически теряющий твёрдость член не был буквально выплюнут наружу.

Я полуприлёг на спину согнутого Николаича, у которого дрожали и руки, и ноги после пережитого, и закрыл глаза. Всё! Амба!

Когда я ввалился в свою постель, лежащий на соседней кровати Завадский поднял голову и прошипел:

- Сука!

страницы [1] [2] [3] [4] . . . [6]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Военные, Молодые парни, Вода: баня, река

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>