Горячая гей библиотека

Лёшкины университеты (глава 5)

Часть 4 (последняя)

Дорога показалась Лёшке невозможно длинной. Его вдруг охватила паника, что он идёт долго и медленно и что его уже все увидели, хотя на самом деле не прошло и пятнадцати минут. Подойдя почти к самому крыльцу общаги и даже дотронувшись до ручки двери, он услышал за спиной оклик:

- Коротков, стой!

Это была "дубачка" Светлана Владимировна, грузная тётка с закрученным на голове тюрбаном вечно спутанных волос, лютовавшая иногда похлеще мужиков воспитателей. "Влип, - промелькнуло в голове Лёшки. - Узнала меня, сука, и бежать уже поздно". Он остановился и попытался было сконцентрироваться, но его так до конца и не "отпустило".

Воспитательница подошла к Лёшке, взяла его крепко за руку и развернула к себе.

- Ты где был? Ты почему шляешься? Что у вас сейчас по распорядку дня?

Лёшка глянул на неё и хотел уже было что-то соврать, но вдруг рассмотрел в её мясистом лице с небольшими усиками над верхней губой и широком носе что-то поросячье и сдавленно захихикал, а затем его окончательно прорвало, и он, не сдерживая себя, стал смеяться всё сильнее и сильнее.

- Короткооов, - удивлённо протянула та, - что ты себе позволяешь?

Однако Лёшку это стало веселить ещё больше. Она дёрнула его за рукав:

- Ты не в себе! Да ты пьяный! Нет, ты под кайфом! Что ты нюхал? А ну, смотри на меня, я сказала, смотри мне в глаза!

"Дубачка" развернула Лёшку к свету и, глянув в его глаза, безошибочно определила:

- Точно! Под кайфом! Ну всё, Коротков, допрыгался ты до ДИЗО! А ну, пошли за мной.

Лёшка упёрся ногами в землю, но та перехватила его за шиворот и крепко дёрнула за собой. В этот же момент как будто из-под земли появился Цван.

- Что случилось, Светлана Владимировна?

- Ааа, Старинов! - протянула она. - Полюбуйся на своих. Из твоего отряда вроде. Белый день на дворе, без году неделя, а он уже под кайфом! Сейчас я его отведу дежурным, его на ДИЗО быстро определят, а там и срок новый накрутят.

- Отдайте его мне! - попросил Цван. - Светлана Владимировна, это же такой залёт для отряда, да и Вам проблемы будут, ведь Ваше дежурство. Отдайте, прошу Вас. Хотите, я Вас расцелую?

"Дубачка" застыла в нерешительности. Действительно, очередной залёт никому не нужен был, но и отдавать свой трофей просто так у неё тоже не было ни малейшего желания.

- Старинов, - сказала она после минутного замешательства, - что ты себе позволяешь?

- Ну Светлана Владимировна, отдайте! Я лучше его проучу, уж поверьте мне, чем ваши "дубаки".

Та подумала ещё несколько секунд и подтолкнула Лёшку к Цвану.

- Хорошо, забирай... Только не калечить! Я лично проверю!

Цван же взял пацана за рукав и рванул к себе.

- Стоять! - сказал он Лёшке и тут же с благодарностью посмотрел на "дубачку". - Спасибо, Светлана Владимировна, с меня бооольшая шоколадка!

- Иди давай быстрее, - махнула та рукой, - и чтобы я такое видела в последний раз!

Цван прижал руку к груди, словно говоря: "Что Вы! Больше такого никогда не повторится", и подтолкнул Лёшку пинком в сторону мастерских.

- Что, пиздюк, залёт? - зашипел он Лёшке на ухо. - Ну, пошли за пряниками.

Доведя пацана до уже знакомой Лёшке коморки, Цван открыл двери, втолкнул его внутрь и заперся с ним изнутри.

- Ну, рассказывай! - встал он напротив Лёшки.

- Что рассказывать?

- Где? С кем? Что?

- Я один был. Краску нюхал.

- Пиздишь! - Цван с размаху ударил Лёшку в грудак, и Лёшка отлетел на стоящую в углу кровать. - Повторяю вопросы. Где? С кем? Что?

Лёшка приподнялся и посмотрел на Цвана.

- Сам, говорю же. Краски в мастерской отлил. Потом за общагой замутил "кайфушку".

- Хули ты мне тут этот фуфел впариваешь? Ты чё, во мне лоха голимого увидел? Колись, сучонок, иначе пиздец тебе будет!

- Я сам был, - продолжал настаивать Лёшка, опустив голову.

Удары посыпались на него один за другим. Бил Цван не то чтобы сильно, но неприятно. От каждого удара по Лёшкиному телу разливалась тупая боль.

- Ну что? С кем был? - опять переспросил Цван, делая для себя небольшой перерыв.

- Я сам был. Мне нечего больше сказать, - ответил Лёшка.

- Ну смотри, бля! Я тебя по-хорошему спрашивал...

Цван подошёл к тумбочке, резко открыл её, достал верёвку, подошёл к кровати и взял Лёшку за руку. Резко вывернув ему руку назад, он уложил Лёшку на живот прямо лицом в синее пыльное байковое одеяло, сам же Цван сел сверху и, заломав Лёшке вторую руку, стал крепко его связывать. Связав Лёшке руки, Цван связал ему ноги и подтянул их к рукам. Затем он опять порылся в тумбочке, взял вафельное полотенце, туго его свернул и, сдавив Лёшке скулы, с силой затолкал его тому в рот. Лёшка закрутился на кровати и стал мычать что было сил, но тщетно. Цван же, не говоря ни слова, вышел из коморки и вернулся через несколько минут, неся в руке толстую деревянную рейку. Отвязав Лёшке руки от ног, он положил его вдоль кровати и сказал:

- Последний раз говорю, колись!

Лёшка в ответ только отвернул голову к стене. Сильный удар не заставил себя долго ждать. Он пришёлся чуть ниже ягодиц, задев бёдра. Лёшка выгнулся и замычал.

- Ну?! - спросил Цван.

Лёшка молчал.

- Тогда будешь огребать по полной.

Следующие четыре удара обрушились на пацана практически без перерыва. Лёшка буквально вгрызся зубами в полотенце, которым был заткнут его рот. Цван же, стряхнул со лба прилипший кусочек оторвавшейся от рейки деревянной коры, отложил её в сторону и сказал:

- Ладно, пока довольно. Отдыхай. Мне по делам нужно идти. Приду, продолжим разговор, - после чего он вышел из коморки, а Лёшка остался лежать, прислушиваясь к ноющему от боли организму.

Страшно хотелось плакать: от унижения, от того, что он валяется в этой вонючей коморке, связанный, с заткнутым ртом, но Лёшка сдерживал слёзы из последних сил. И не потому, что стеснялся Цвана. Он стеснялся самого себя. Своей беспомощности, которая поедала его внутреннюю силу.

Отдохнув в течение какого-то времени, Лёшка стал пробовать развязаться, но безуспешно. Цван явно умел хорошо связывать и не оставил Лёшке не малейшего шанса на освобождение. Кляп вытолкать Лёшке изо рта так же не удалось, и в итоге, решив беречь силы, он просто замер и закрыл глаза.

Цван вернулся где-то через час с небольшим. Он зашёл в коморку, принеся собой свежий запах улицы, закрыл двери и, подойдя к Лёшке, взял его за подбородок и посмотрел парню в глаза.

- Ну что? Ты мне расскажешь?

Лёшка молчал.

- Хорошо! - спокойно сказал Цван. - Тогда я тебя сейчас буду пидорасить, как последнего чухана.

Он расстегнул перед Лёшкиным носом штаны, спустил их, затем подошёл к Лёшке, нащупал у него на поясе пуговицы, быстро расстегнул их и сдёрнул с Лёшки брюки вместе с трусами, обнажая задницу. Опять подойдя к Лёшкиной голове, он достал член и, медленно его надрачивая, стал поигрывать им у Лёшки перед глазами, после чего вновь задал свой вопрос:

- Ну что, расскажешь? Я же не шучу, буду тебя настоящим пидором делать, до этого времени у нас только цветочки были.

В эту секунду Лёшкой овладело холодеющее чувство животного страха. Он, конечно, понимал, что Цван не будет его прямо сейчас трахать, ибо это считалось бы беспределом. Среди пацанов не приветствовалось насиловать, ну, разве что за реальные косячные поступки, которых тоже было немало. Пацана можно было гнобить, унижать, бить до потери сознания, но дать "в жопу" или "взять в рот" он должен был сам. Однако решительность Цвана повергла Лёшку в шок. Он замычал, а Цван посмотрел на него и снова задал всё тот же вопрос:

- Расскажешь?

Лёшка отрицательно покачал головой, мысленно готовясь к самому страшному, но, к его удивлению, Цван заправил член в трусы обратно и застегнул штаны. С трудом вытащив кляп из Лёшкиного рта, он перевернул его на спину.

- Ты молодец, что не сдал своих пацанов, с которыми раскумарился, - похвалил он Лёшку. - Ты поступил как настоящий пацан, но я тебя хочу предупредить, что это было в первый и в последний раз. Я тебя отмазал от реальной проблемы. Если бы "дубачка" затянула тебя на вахту, тебе был бы пиздец. Мало того, что тебя бы отпиздили, не исключено, что и реально выебали бы, да ещё и накрутили бы новый срок за нарушение режима и употребление наркоты. Мюллер бы такого случая не упустил. Он колол бы тебя до тех пор, пока ты не сломался бы, а запишись ты стукачом, тебе, сам понимаешь, была бы открыта прямая дорога в пидоры, и тут уже ни я, ни кто другой тебе помочь не смог бы. Так что, я надеюсь, ты усвоил этот небольшой урок и сделал для себя правильные выводы.

С этими словами Цван дёрнул узел на верёвке, связывавшей руки Лёшки, затем моментально развязал ему руки.

- Ноги уж сам... - сказал он, вставая.

Лёшка сел на кровать и принялся развязывать ноги. Тело болело. Кусачее одеяло неприятно драло оголённые ягодицы.

Наконец, справившись с узлом, Лёшка распутал верёвку, встал, натянул трусы с брюками и стал их застёгивать. Когда он привёл себя в порядок и стал потирать на руках рубцы, оставленные верёвкой, Цван достал из внутреннего кармана "Сникерс" и положил его на стол.

- Сначала подумал, что спасение тебя от "дубачки" будет достаточной оплатой твоих сегодняшних услуг, но этот "сникерс" я всё-таки тебе приготовил, так что ешь и бегом на ужин; я позже подтянусь.

Лёшка не двигался.

- Так, бля, малой, - стал заводиться Цван, - не еби мне мозг. Опять начинаются эти твои выёбывания! Ты что, считаешь, что я с тобой несправедливо поступил? Ты хочешь мне что-то предъявить? Ну давай, обоснуй, что я сделал не так? Я послушаю, ужасно интересно.

Лёшка помолчал секунду, потом тихо проговорил:

- Всё нормально. Извини, больше такое не повторится.

- Ну вот, это уже другой разговор. Ешь батончик и вперёд в общагу, скоро построение уже будет.

Лёшка развернул "Сникерс" и с трудно скрываемым удовольствием откусил от батончика большой кусок, начав его с наслаждением пережёвывать. Доев конфету до конца, он стал оглядываться, думая, куда бы кинуть обёртку.

- На пол кидай, хуле, - разрешил Цван. - Кому надо, уберёт.

Лёшка кинул обёртку под дверь и вопросительно глянул на Цвана.

- Давай бегом в общагу. Я скоро подтянусь.

Лёшка открыл дверь и побежал. Цван же, глядя ему вслед, подумал: "Классный вроде пацан, но при всём этом мягкий, домашний какой-то, неиспорченный. Тяжело ему было бы выжить здесь одному". Поднявшись, он выключил в каморке свет и вышел из мастерской. Времени у него осталось как раз на то, чтобы добраться до общаги и идти в столовую.

Но ужина в этот вечер не было. Внезапно по всей территории завыли сирены, возвещающие о том, что произошло ЧП. Из громкоговорителей, развешенных на столбах и зданиях, послышалась команда: "Всеобщее построение". Всех воспитанников стали выгонять из общежития на улицу и строить на плацу. Тут же по шеренгам недовольных внезапным построением пацанов шелестом побежало хлёсткое и полузабытое для всех слово: "Побег"...

страницы [1] [2] [3] [4]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Тюрьма, Молодые парни, Изнасилование

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>