Горячая гей библиотека

Отрывки из неопубликованного романа

Часть 2

Я судорожно сглотнул, провёл рукой по волосам, сжал зубы, вздохнул, приготавливаясь к встрече. Хочу и не хочу одновременно. Боюсь до дуроты, вот, уже ноги складываются, как проржавевший зонтик попавшей под дождь пенсионерки. Правое веко несколько раз дёрнулось, мышцы лица начали сокращаться помимо воли их хозяина. Чёрт, не зная о моём взволнованном состоянии, со стороны можно решить, будто подмигиваю кому-то. Так и вышло.

- Чего моргаешь? - сказал он, приблизившись.

Хрипловатый голос со своеобразной окраской и лёгким акцентом зазвучал совсем близко. Ой, похоже, у Женька скоро появится веское основание для ревности. Во всяком случае, моё сердце уже отдано этому пареньку. Надо же, оказывается, кудрявые волосы, до сих пор вызывавшие у меня отвращение, способны возбуждать!

- Да вот, пришёл...

- Вижу, что пришёл! Давно занимаешься? - продолжил то ли Хуч, то ли Пуч.

- Чем? - пискнул я, теребя пальцы от страха.

- Хватит прикалываться! Репу, спрашиваю, давно читаешь?

- Давно, - на всякий случай подтвердил я, не зная причину вопроса; чёрт его знает, хорошо это или плохо? - Очень люблю, тащусь прямо!

- Нормально! Пошли, попробуем.

Развернувшись, он зашагал к особняку. Мне ничего не оставалось, как поплестись следом за ним. Ой, а что мы будем пробовать? Неужто секс? У него наверняка большой, и если он захочет меня отыметь, то мне будет очень больно.

- Я боюсь! - пробормотал я.

- Охренел, что ли? Что за туфту гонишь? Сам пришёл, хрен ли ссышь. Не подойдёшь, другого найду, уже столько чуваков притаскивалось, запарился слушать. Славы хотят, а таланта никакого. В микрофон шепчут, слова запомнить не могут. Придурки!

Всё ясно, звёздный парень решил, будто я пришёл на пробы. Наверное, ему нужен напарник. Куда я лезу?

Ворота распахнулись, явив взору сказочно красивый сад с розами, низенькими деревцами и бассейном, расположившимся в середине. От него отходило несколько тропинок, одна, самая широкая, вымощенная какими-то цветными камнями, вела к дому.

В просторном холле, заставленном кадками с экзотическими цветами, журчал фонтан из синего стекла. С потолка свисала большая, украшенная всевозможными бирюльками люстра, по углам расположились мягкие кожаные кресла и столики.

- Нам сюда.

Я, страшно стесняясь, неловко затопал грязными ногами по дорогущему бухарскому ковру, оставляя за собой чёткие следы. Зачем согласился играть человека, рвущегося на эстраду? Сейчас обман раскроется. Ничего хорошего мне моё разоблачение не сулит, надеюсь, оно не станет слишком опасным, а то, глядишь, так и вылечу, как пробка из бутылки, при помощи охраны. Кстати, где она?

Студия представляла собой просторную комнату с нежно-голубыми шторами и такими же плитками, покрывающими потолок. Красивое сочетание. Два кресла, один стул около стола, заставленного музыкальной аппаратурой, в углу - мощная камера на штативе, несколько прожекторов на стенах, торчащих в сторону круглого пятачка на полу, очевидно, служившего сценой. Кругом порядок, ничего лишнего.

- Как тебя зовут? - спросил я.

Маловероятно, что это Андрей, хотя кто знает.

- Пришёл сюда и не знаешь? - в красивых миндалевидных глазах мелькнуло лёгкое возмущение, смешанное с удивлением.

- Извини, сразу не сказал. Я правда люблю рэп, уважаю, безумно рад нашему знакомству, но прибыл с другой целью.

- Не понял?! - смоляные брови взлетели вверх, делая органы осязания ещё более привлекательными.

- Ищу одного пацана, сказали, что он проживает по этому адресу. Андреем звать. Случайно, не ты?

- Нет, - теперь эти глаза выражали разочарование. - Значит, ты не мой поклонник?

- Обязательно им стану, - честно пообещал я. - Вот если подаришь диск с автографом...

Он метнулся к столу, схватил один из дисков, размашисто расписался синим маркером, от усердия высунув язык, и протянул его мне.

- На, держи.

Чёрт, как не хочется уходить. Лёгкий полумрак, мягкий свет, исходящий от светильников, звёздное небо, видневшееся в окне, застывшая луна, аромат неизвестного парфюма, парящий в комнате, еле ощутимый запах сигарет... Один из светильников как раз освещал его лицо, я напрягся, словно хотел запечатлеть в памяти каждую его черту с фотографической точностью, чтобы потом вспоминать, вспоминать и плакать от обиды. А кому-то повезло стать другом этого парнишки! А кто-то ещё и спит с ним!

- Что стоишь? - резко спросил он.

Всё ясно, пора и честь знать. Вот, уже в открытую выпроваживает. Оно и верно, чего стою, отнимаю время у занятого человека. Говорят, у звёзд весь день расписан по минутам: концерты, репетиции, записи дисков, интервью...

- Садись, - продолжил он. - Поболтаем с тобой.

2.

Говорят, что рассвет - самое прекрасное время суток. Солнце, поднимающиеся над горизонтом, отбрасывает блики на водную гладь, которая сверкает и режет глаза. Из окна открывается чудный вид на Волгу, узкая полоска берега с многочисленными лодками, маленькими будочками, где владельцы плавательных средств держат нехитрый скарб, размытые очертания островов. Стоишь у окна, и кажется, что паришь над волнами, чувствуешь неповторимый запах воды, рыбы, водорослей, светло-жёлтого песка, смешанный с особенным ароматом утренней свежести. На траве блестят не успевшие исчезнуть капли росы, словно игрушечные колокольчики, кругом стоит тишина, лишь изредка прерываемая криками птиц, кружащими над водой...

Я тряхнул головой, сбрасывая остатки сна, и облокотился на подоконник. Почему-то из недр истории до нас дошёл факт, что в жизни Наполеона, по его собственному мнению, было не больше семи счастливых дней. Не знаю, по каким критериям определял это великий французский деятель, но сегодня у меня была самая счастливая ночь из всех ночей. Самая долгая, полная безумных, доводящих до исступления ласк, способных свести с ума любого. Самая красивая, яркая, необычная. Мягкий свет изящных канделябров струился от стен, на столике, около изголовья большой, явно не предназначенной для одного человека кровати дымились ароматические свечи, наполняя помещение сладким благоуханием, из динамиков где-то под потолком лились весёлые восточные мелодии, сопровождаемые непонятными арабскими словами, похожими друг на друга, как две капли воды. Доселе мне не приходилось слышать этот язык. После первого куплета я отметил, что он необычайно красив, благозвучен, после первого поцелуя решил обязательно приступить к изучению средства общения, распространённого в странах Востока, а после первого соприкосновения абсолютно голых тел утвердился во мнении, что он, как никакой другой, подходит для таких вот ночей, волшебным образом вливаясь в обстановку и преображая её, делая более загадочной, таинственной, и вкупе с прочими атрибутами заставляет совершенно потерять голову.

В моём случае потеря оной части тела случилась сразу, лишь только Аслан сделал предложение присесть. Я и присел, точнее, плюхнулся в кресло, чувствуя подёргивание во всех членах, сухость во рту и сильное сердцебиение.

- Что с с тобой? - спросил он. - Так волнуешься, словно на приём к самому президенту попал.

Ошибаешься, дорогой! Если бы передо мной сейчас предстал глава государства, вряд ли нервное напряжение достигло бы такой отметки.

- Извини, волнуюсь, - два совершенно несложных в произношении для русскоговорящего гражданина слова дались мне с трудом.

Так, больше медлить нельзя, как бы дело не дошло до буйного помешательства с полным выпадением из реальности.

- Хочу сосать, - прохрипел я осипшим голосом, как эстрадная певица после неудачно взятой верхней ноты.

Новый взлёт бровей, секундное замешательство.

- В натуре? У меня?

Болван, разве здесь есть кто-то ещё?

Отсутствие сопротивления означало согласие, и я, покачиваясь, словно во время шторма, пересёк комнату, подошёл к другому креслу. Верхняя одежда снялась быстро, не зима всё-таки. От светлой футболки, пропахшей потом, кровь прилила к лицу, а снимая трико, я задрожал, как осиновый лист на ветру. У него оказалось красивое мускулистое тело, тёмное, с идеальной спиной, походившей на доску. Чуть набухшие соски, волоски, торчавшие из-под мышек, аккуратно подстриженные ногти на ногах. Сквозь серые плавки виднелся достаточно большой бугорок. Они тут же отправились вниз, открыв его достоинство, окружённое пушком волос. В лежачем виде оно превосходило по длине все, виденные мною ранее, к тому же оказалось достаточно толстым.

Рухнув на пол, я взял письку в рот, насколько было возможно, сжал губы, и обнажённая головка заскользила по нёбу. Аслан вначале молчал, тишина, так присущая эротическим ласкам, нарушалась лишь причмокиванием, но затем он, видимо, хорошо возбудившись, начал тихо стонать, совершая быстрые движения тазом. Главный мужской орган достиг нехилой величины, теперь только небольшая часть его умещалась у меня во рту. Аслан взял мою голову, придвинул её к себе пару раз, и тёплая липкая жидкость заспешила покинуть семенные пузырьки, деятельность которых активизировалась столь резким механическим раздражением головки. Во рту защипало, пришлось сделать несколько глотательных движений, а поток всё не прекращался.

- Не могу больше! - он захотел вытащить своё достоинство, но я не дал ему это сделать.

- Ай, щекотно! - к шёпоту примешался смех, радостный, довольный.

Наверное, не стоит в подробностях описывать оставшееся до утра время, его было слишком много. Слишком много для того, чтобы лечь в постель, укрыться расшитой простынёй, прижаться друг к другу и забыть обо всём на свете. Кажется, тогда кто-то стучал в запертую на замок дверь, кажется, надрывался мой телефон, отчаянно требуя ответа. Назойливый абонент, около десяти раз набравший номер, так и не смог со мной связаться.

Тёмненькие парни со смуглой кожей всегда влекли меня к себе как магнитом, быть может, именно поэтому на протяжении многих часов я целовал пухлые губы, облизывал потное тело, нежно теребил волоски в подмышечной впадине, играл с писькой, мотая её из стороны в сторону, прижимая к носу и щекоча языком, сжимал плечи, зарываясь носом в чёрные кудри, проводил рукой по мохнатым ногам, нежно дотрагивался до тугих, набухших яичек, вытирая с них собственные слюни. А ближе к рассвету, когда часы показывали два, Аслан сам наклонился и открыл рот для того, чтобы моё достоинство исчезло в нём.

- Почему тебя называют Пуч? - спросил я, когда наши губы разъединились после долгого поцелуя.

- Соседка, что ли, сказала? Она чудная, вечно всё путает, меня терпеть не может. Фуч - это типа кликухи, погоняло такое. Я решил, что для рэпера моё имя не слишком подходит.

страницы [1] [2] [3] [4] . . . [8]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Азия и Кавказ, 18-19-летние

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>