Горячая гей библиотека

Отрывки из неопубликованного романа

Часть 7

8.

Жизнь словно законсервировалась, часы замерли, остановившись в тот момент, когда наши ноги переступили порог этого дома. Мысли о расследовании посещали меня всё реже, Женёк практически стёрся из памяти, уход Лёшки воспринимался как нечто само собой разумеющееся. Да, в глубине души мне хотелось вернуться в город, чтобы узнать о том, что же там происходит, что думают родители, дошли ли до них известия о затонувшем катере и о том, кто были его пассажиры, но данная вылазка представлялась мне слишком опасной. Кто знает, вдруг настоящий преступник ещё не пойман, вдруг ещё есть риск оказаться за решёткой за деяния, совершённые неизвестным злодеем? Нет, я просто не имею права сидеть здесь. Вдруг та баба в сером натворила ещё что-нибудь, вдруг...

- Потом, завтра... - бормотал я, сжимая головку. - Пусть они там пока сами разбираются. Даже настоящие сыщики имеют право на отдых, ведь так?

- Ага, и рэперы тоже, - вторил Фуч, мурлыкая от удовольствия.

Долгими летними вечерами я сидел, уткнувшись носом в его восхитительно пахнущие кудри, любовался отблесками, которые луна бросала на водную гладь, и повторял про себя, что время действительно остановилось. Может там, в городе, оно и бежит, люди куда-то торопятся, ссорятся, мирятся, влюбляются, радуются, плачут, кто-то рождается, кто-то умирает, а здесь понятие "время" сглажено, да и зачем оно, если некуда спешить? Сутки сменяют друг друга, Земля совершает свой оборот вокруг светила, где-то Луна, ведающая приливами и отливами, приводит морскую воду в движение, где-то выпадает снег, идут проливные дожди, в пустыне стоит страшная жара, может, на земном шаре уже началась война, только какое нам дело до всего этого?

Несколько раз, боясь сойти с ума на волне страсти, я выбегал из домика и долго бродил по берегу, смотря вдаль. Уж слишком нереальным, каким-то сказочным казалось мне наше совместное пребывание там, а ласки на старой, иногда скрипевшей кровати, близость двух тел, осознание взаимной любви, слова, произнесённые жарким шёпотом - нет, такое не в состоянии вынести ни один человек! И тогда, когда страсть заполняла рассудок, не оставляя там ни малейшего места здравому смыслу и логике, способной хоть немного отрезвить голову, после выпитого вина любви, я бежал. Бежал вдоль речной глади, временами вскрикивая, временами обхватывая голову руками, временами подпрыгивая, а один раз даже с разбегу влетел в воду по пояс. Прохладные волны со всех сторон обступили разгорячённое тело, мысли обрели относительное спокойствие. Выйдя из воды, я сел на песок и стал думать: "Нет, так больше продолжаться не может. Я хотел именно этого, ждал этого почти всю жизнь, моделировал в сознании подобную ситуацию, а что теперь? Теперь я бегу, как если бы за мной гнался самый страшный враг. Может, уже хватит? Боюсь, с головой что-то случилось, вот уже я не могу точно сказать, сколько времени мы здесь находимся. А ведь там, в городе, по-любому происходят события, я обязан продолжить расследование, если только оно не закончилось".

В тот день с меня словно спало оцепенение, вызванное столь долгими и неуёмными эротическими играми. Твёрдое решение вернуться в город, несмотря на страх перед милицией, жаждавшей засадить меня на скамью подсудимых, укреплялось в мне с каждым шагом, а подойдя к домику, я понял: надо возвращаться. К тому же Аслан уже совсем поправился, еда на исходе, осталась всего одна бутылка с минеральной водой...

- Послушай, по-моему, нам пора, - сказал я ему в то утро, смотря в окно.

- В смысле? Как пора? - не понял он.

- Пора в город. Не будем же мы здесь постоянно жить, сам подумай. Скоро закончится еда, будет нечего пить, что ты предлагаешь? Сейчас ты уже можешь идти, опасность миновала. Может, тебя положат в больницу, пусть врачи хорошенько обследуют ногу...

- А тебя посадят за решётку! Неужели не боишься ментов?

Я топнул ногой, ударил кулаком по подоконнику и почти закричал:

- Так больше не может продолжаться! О чём сейчас думают наши родители? Наверняка нас считают покойниками, а у меня ещё, между прочим, есть друзья, вернее, один друг.

- Значит, он важнее, чем я? - в красивых глазах Фуча блеснули слёзы, больно резанувшие моё сердце.

Ну вот, начинается.

- Да причём здесь это? Просто Женёк тоже переживает; если помнишь, я рассказывал тебе про него... Ладно, давай рассуждать трезво. Рано или поздно мы отсюда всё равно уйдём, так? В чём же проблема? Точно не знаю, но прошло около месяца, а это большой срок. Слишком большой.

- Для чего?

Нет, он не понимал, просто не мог понять, что нужно было остановиться. Как бы объяснить суть проблемы помягче?

- Наши отношения зашли слишком далеко. Вот... - выпалил я, ожидая совсем другого результата.

Сейчас будут слёзы, крики, просьбы... Моё сердце не выдержит.

- Ладно, ты прав. Ещё неизвестно, сколько придётся идти. Странно, что за месяц тут никто так и не появился.

- Да, мы никого не видели. Помнишь, вдали по воде только проплывали лодки, а по этой дороге не проехала ни одна машина, никто не прошёл пешком, - обрадованно подхватил я. - Не бойся, идти надо в ту сторону, точняк; в любом случае, рано или поздно мы выйдем в город.

Только сейчас встал вопрос об одежде - ведь Фуч выбежал из дома в одних трусах, в них он сейчас и был, а в домике не обнаружилось ничего подходящего.

- Не беда, завернусь вот в эту простыню. Дойдём до дороги, попросим кого-нибудь отвезти нас в город, - ставший таким родным, голос Фуча вдруг показался мне совсем чужим, он даже приобрёл другую тональность.

Передо мной снова был тот гордый, заносчивый рэпер, о котором с такой ненавистью рассказывала его соседка - не помню её имени. Глаза, два тёмных бездонных озера, тоже стали чужими, в них уже не отражалась радость, но они были полны странной печали.

- Аслан, что происходит? Ты обиделся, да? Не надо, в Саратове мы всё равно будем вместе. Не бойся, наша дружба никуда не денется.

- Правда? - льдинки тут же начали оттаивать.

Он вёл себя как малыш. Ему нужен я, нужен!

Взревев, я кинулся на него, схватил руками его письку, стал мотать её из стороны в сторону, а взяв в рот, начал сжимать губами со страшной силой, словно хотел проглотить. Сильный оргазм сотряс его тело, потом ещё один...

Не помню, сколько времени мы пролежали вместе, но красная головка уже отказывалась выбрасывать семя. Большая, распухшая, она скользила по моим губам, заставляя парня корчиться от удовольствия.

- Щекотно, больше не могу! Денис, я правда сейчас обоссусь!

Наш общий, одновременно начавшийся смех сотряс шаткие стены, когда из давно упавшего, казавшегося безжизненным пениса вдруг хлынула моча. Один глоток, другой... Никакого отвращения или желания сплюнуть.

- Ой! - стонал он, двигая бёдрами, а я всё продолжал глотать.

- Вот тебе доказательство моей любви. Разве другой пацан стал бы сосать столько? Ладно, предположим, стал бы, но кто согласится пить мочу? Чужую мочу, а? - сказал я.

- По-моему, ты просто сошёл с ума.

Чёрт, его слова были близки к истине. Человек разумный, высшая ступень развития на Земле, действительно разумен, но именно поэтому только он и может потерять свой разум. Хотя вроде бы животные тоже, бывает, бесятся, неспроста же они заболевают бешенством, только вряд ли кто-то из них перед этим долго занимается любовью...

Мы шли по дороге вверх по течению Волги. Подобие набедренной повязки, сделанной из разорванного матраца, прикрывало плавки Фуча, а я всё косился на его голые волосатые ноги, вспоминая, как много раз облизывал их языком, как зарывался в них носом, медленно поднимаясь вверх, где уже ждало меня вставшее достоинство. А ещё парень боялся щекотки, только это не мешало мне залезать пальцами ему в подмышки, а также пускать там в ход язык. Вкусовые рецепторы всегда безошибочно передавали в мозг информацию о том, что капли на языке не вода, а пот молодого сочного парня, и тогда я начинал тихо постанывать.

- У меня опять писька встала! - вдруг сказал он. - Думал, вообще больше неделю не возбужусь. Что делать?

На этот раз всё произошло быстро. Несколько движений руками, захват губами, и вот уже мышцы пениса судорожно сокращаются.

- Денис, всё, больше не надо. Смотри, уже темнеет, надо хоть куда-то дойти до темноты, а то ещё заплутаем!

- Ерунда! Будем просто идти вдоль реки хоть до самой набережной. Слушай, можно я пока у тебя дома останусь? Вдруг менты около моего в засаде сидят?

- Конечно, о чём разговор! Можешь пожить в моей комнате, сколько хочешь, родители ничего не скажут. Ой, как они обрадуются, когда узнают, что я жив! Действительно, домой уже хочется!

Вдали показались строения, явно принадлежавшие какой-то деревне. Через полчаса, пройдя по лесу, мы очутились прямо на главной улице, по обеим сторонам которой стояли частные домишки. Где-то мычали коровы, слышалось кудахтанье кур, а в воздухе стоял запах навоза и скошенного сена. Тут из боковой улочки выехала старая машинка с облупившейся краской по бокам.

- До города не довезёте? - крикнул я, махая рукой водителю, пожилому мужичку, одетому в строительную робу.

- В Красноармейск-то? Да вы же оттуда идёте!

- Нет, в Саратов! - крикнули мы одновременно, удивившись тому, что оказались так далеко.

Хотя оно и понятно - катер долго шёл на хорошей скорости, могли бы и дальше уплыть.

- Далековато будет! Или вы заплатите?

- Конечно! - подтвердил Аслан. - Только с собой денег нет. Домой приедем - обязательно заплатим, не обманем!

Мы разместились на заднем сидении, мужичок, представившийся Петром Фроловичем, развернулся, и "копейка", содрогаясь всем корпусом, медленно поползла по дороге. Больше часа понадобилось давно списанному самоходному устройству, по недоразумению нигде не заглохшему, на то, чтобы добраться до Ивановского разъезда. Если не ошибаюсь, от него с такой скоростью ехать было ещё столько же, впрочем, торопиться нам было некуда.

страницы [1] . . . [5] [6] [7] [8]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Азия и Кавказ, 18-19-летние

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>