Горячая гей библиотека

Сетка

Часть 4

Он, естественно, за время своего "перевоспитания" в нашей "умной" бригаде к сетке не имел никакого отношения. Он по-прежнему тихо занимался своим ширпотребом и спал за станками, соорудив себе постель - что-то вроде дивана - из старого матраца и нескольких бушлатов. Что и как писали ему в нарядах относительно нормы, никто не знал. Но что-то, видимо, не то писали. Он на разборки не пошёл, а подошёл однажды ко мне и попросил - именно попросил, по-человечески, без угроз и наездов лагерных - сделать за него норму. Разумеется, не бесплатно. В лагере это совершенно нормально, когда заказчик-работодатель не вор и такового из себя не корчит. Так, как поступил Сергей, мог поступить каждый, кто способен заплатить. Сигаретами, чаем, продуктами, ларьком, шмотками и даже деньгами (в зонах денег, я думаю, побольше, чем в сберкассах). Цены на то время были стабильными, откуда они брались - ума не приложу. И никто не имел права ни увеличивать их, ни снижать. Ну и я, конечно, согласился - курить-то охота, да и чайку попить лишний раз. А в карманах моих ветерок гулял. Откуда у меня деньги - от сырости? Станок мой был отрегулирован отлично - знай нажимай да откусывай. Свободно можно было накрутить две нормы и ещё одну бухту, которую опять же можно было продать. Таким вот образом я впервые столкнулся с Сергеем Образцовым.

"Сергей Образцов"

В лагерной иерархии Сергей занимал довольно высокое положение. Он был независимым, влиятельным и авторитетным парнем. С его мнением считались в зоне буквально все. У нас в отряде его боялись как огня, хотя я не помню случая, чтобы он зверствовал или кого-нибудь унизил. Просто так уж, видимо, устроен советский зэк, что ему необходимо перед кем-нибудь пресмыкаться, кого-нибудь бояться и над кем-нибудь издеваться. Если не ты, то тебя. Всё просто, как пойти на хуй (в зоне и это вообще не проблема). Но именно в лагере, в тюрьме каждый заключённый способен определённым образом реагировать на чувство собственного достоинства другого зэка, если оно имеет под собой твёрдую почву и основано не на физическом превосходстве, а на каких-то иных качествах и свойствах, но, конечно, дополняемых и физической силой лагерного авторитета. Если заключённый не подлец законченный, умён и авторитетен, то он своё физическое превосходство способен употребить не только для самозащиты, но и для защиты слабейшего, попавшего под его покровительство по тем или иным причинам.

Конечно, Сергей не был чрезмерно человеколюбив и гуманен - не тот случай. Он был дерзок и нагл, как танк, когда того требовали обстоятельства. Он был спортивен, а значит, и силён. Выражение его лица было всегда одним и тем же - непроницаемым, и никогда нельзя было в точности сказать, в каком он настроении и что у него на уме. В лагере правильно выбранная маска и верно избранная социальная роль - залог выживания, самосохранения, независимости и уважительного к себе отношения твоих товарищей по несчастью и лагерной администрации. Теперь это называют "имиджем". Можно, конечно, и так сказать, коль скоро магазины превратились в "шопы".

Сергей был чуть выше среднего роста, но при этом великолепно сложён и потому казался выше, изящней, он и двигался с небывалым артистизмом. По утрам в любое время года, когда не слишком донимала его работа, он, надев спортивный костюм, бегал по плацу. Хотя все бараки были в зоне локализованы, то есть даже отряды имели свои локалки, он был единственный в лагере, кому разрешалось бегать в вольной одежде по плацу. Да и одет он всегда был аккуратно, чисто, всегда был подтянут. Таким и в цех приходил, снимал повседневку и переодевался в робу. А большинство так в своём и ходило круглые сутки, от бани до бани.

Взаимоотношения с зэками всегда были у него жёсткими, но при том ему было свойственно обострённое чувство справедливости. Он и пальцем не тронул никого, кто этого не заслуживал или сам не нарывался на кулак. Держался он, как я уже сказал, с достоинством и даже с некоторым высокомерием, как бы подчёркивая свою исключительность и обособленность в этом мире. Таких "крутых" у нас в отряде, кроме Сергея, было ещё двое. Они, конечно, не работали - западло. Придерживались воровских законов и понятий, и мне кажется, что, хотя и были они - все трое - земляками, Сергей их внутренне презирал. Он плевать хотел на эти понятия и зарабатывал себе на сносную жизнь в зоне собственными руками. Жили они втроём, в одной "семье" - чтоб не пропасть по одиночке.

Сергей зарабатывал ширпотребом, а Виталик с Костей дурили всех желающих "обдуриться" - картами, нардами, шашками, домино, даже шахматами, хотя оба играли скверно. Я в их сторону не лез, несмотря на то, что играю в шашки и шахматы прилично. Впрочем, "приличие" меня бы и сгубило, если бы у меня не хватило ума туда не лезть. Сергей мне потом говорил, что именно тогда он наблюдал за мной, и эта моя осмотрительность ему во мне понравилась.

Я же всё крутил и крутил сетку, пока Сергей у нас "перевоспитывался", за себя и "за того парня". Сказать, что между нами возникли приятельские отношения, я не могу. Он уважал и умел уважать и ценить чужой труд, по его результату ко мне и относился. Платил он за работу сигаретами, которых мне хронически не хватало. Сам он, между прочим, курил мало, но примечательно было то, что закуривал Сергей именно тогда, когда бывал в добром настроении. В минуты ярости, тоски - бывало и такое! - он, как правило, не курил. И не пил никогда, хотя вся "крутизна" в зонах пьёт почти ежедневно - деньги в зоне вертятся, деньги немалые, а мастера и даже прапора, а иногда и отрядные, если отрядный в тебе заинтересован, всегда пронесут в зону хоть танк. Только плати.

Иногда, видя, что я зашиваюсь с моими и его сетками, он приносил мне прямо к станку полкружки крепчайшего чая - утром, когда мы работали в 1-ю смену, и ночью, под конец смены, когда шли во вторую. А на бараке мы почти не общались.

Я продолжал жить своей уединённой жизнью и сам рвался в цех, потому что работа, особенно такая монотонная, отвлекала от мыслей, от воспоминаний, от "вольных" мечтаний, как бы сокращала, сжимала время. А это и требовалось в оконцовке. Всё, что было относительно интересным в лагерной библиотеке, я к тому времени уже проглотил. А...

Забыл сказать. Библиотекарем у нас был смешной парень. Он в зону угодил прямо из армии - поколотил офицера. Звали нашего библиотекаря Вася Пономарь. Вася был добр, простодушен и, кажется, вообще не умел читать. В библиотеку его определил замполит: "Писать не умеешь, так хоть читать учись. Писателей и без тебя, что собак". Я по материнской линии сам хохол, а Вася Пономарь - из-под Киева. Только с ним я в зоне и общался, да иногда с земляками-ленинградцами, которых у нас было человек пять. Так, ничего особенного, забегу иногда чайку глотнуть и Питер вспомнить. Земляки были мои однолетки, в зону попали по хулиганке, а на Урал - как злостные нарушители режима в Яблоневке. Но здесь они тихо тянули свои сроки.

Сергея боялись все. Боялся и я. Поэтому я и избегал лишний раз с ним встречаться, даже в цехе. Он скажет - я буркну в ответ "да". И опять кручу любимую сетку. Но что-то во мне само собой начинало подниматься против этого страха. Что именно, я ещё не осознавал, и если являлись на эту тему мысли, я их гнал от себя. Но по ночам эти мысли сами на меня накатывались и не давали, несмотря на усталость, заснуть. Я сердцем, наверное, чувствовал, что Сергей совсем не такой страшный и грозный, каким хочет казаться и кажется всем остальным. Протягивая мне кружку или банку с чаем или сигареты, он, загадочно заглядывая в мои глаза, улыбался мне по-дружески, с готовностью завести со мной какой-нибудь разговор, услышать меня, мои слова, мой голос. И тогда я отворачивался от его взгляда, изображая из себя передовика производства. Иногда Сергей дотрагивался до моего плеча - едва, чуть-чуть, и тогда я вздрагивал, и кусачки выскакивали из моих рук и с грохотом падали на пол. Тогда Сергей наклонялся их поднять, а подняв, протягивал мне, смеясь, со словами: "Так и ноги сломать недолго, сынок". И, ещё раз улыбнувшись, выходил из цеха.

Такое продолжалось целый месяц. Но затем администрация "смилостивилась" и соблаговолила вернуть Сергея в токари. Причины такой "милости" были прозрачны. Я же по этому поводу очень расстроился: надобность во мне у Сергея отпала, и я стал продолжать тянуть всю эту резину от одной бухты к другой.

На работе меня никто не трогал, никто не доставал, а в отряде - тем более. Нашему "козлу"-бригадиру Сергей, когда тот возник по моему поводу, сразу же пасть заткнул: "Королю (такая у меня кликуха вдруг на зоне появилась благодаря моей фамилии) давать лучшую проволоку и пальцем не трогать. Увижу - убью".

Мастера - те и вообще не вникали в проволочные дела. Им лишь бы план, а кто за кого что делает - им до фени. Я преспокойно накручивал четыре бухты за смену и ещё оставалось время, чтобы спокойно побродить по цехам, залезть на водонапорную башню и посмотреть на волю или сходить в соседний цех к землякам.

Однако с уходом из бригады Сергея "козел" начал снова на меня наезжать без причины - он всё не мог успокоиться, что я в хозобслуге был на тюрьме. Вот мразь-то поганая! И я снова приуныл. И с Сергеем я больше не общался, да и он, видать, забыл о моём существовании. А срок у меня впереди ещё был длиной в год. Конечно, год - не срок даже, но его ведь тоже прожить надо.

Но вдруг произошло чудо. Ну, это мне тогда казалось, что это чудо. Всё было Сергеем чётко спланировано, расписано в голове и просчитано до мелочей и деталей.

страницы [1] [2] [3] [4] [5] [6] . . . [14]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Тюрьма, Первый раз

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>