Горячая гей библиотека

Город из двух букв

Часть 3

Саратов

- Мне очень жаль. Ваша бабушка только что умерла, я вот как раз собирался вам позвонить.

Слова доктора, пригласившего меня в свой кабинет и предварительно усадившего на стул, доносились до моего сознания через какую-то пелену. Мне почему-то показалось, что они обращены к другому человеку. Это ощущение было таким сильным, что я даже невольно оглянулся, ища взглядом того несчастного, чей родственник только что скончался, но в кабинете больше никого не было.

- Нет, - прошептал я, посмотрел на врача и, увидев в его глазах нечто, похожее на жалость, вскочил и закричал: - Она не могла умереть так быстро, вы же только вчера мне говорили, что состояние стабильно тяжёлое и что как можно раньше нужно начать терапию этим препаратом. Бабуля жива, вы слышите, она живая, и я сейчас пойду за лекарством для неё! И потом, когда мы в последний раз виделись, она хотела сказать мне что-то важное, но не успела, её в реанимацию увезли. Я должен поговорить с ней!

Врач покачал головой, хмыкнул и позвал медсестру, которая, несмотря на мои бурные протесты, сделала мне какой-то укол. Я подумал, что это сильное снотворное, но вместо сонливости вдруг пришло странное состояние полного безразличия ко всему, словно у меня в одночасье отключили все эмоции. Меня заставили подписать какие-то бумаги, сказали, что тело можно забрать завтра с утра, и вежливо указали на дверь.

- Завтра нужно тело забирать... - пробормотал я вместо приветствия Лёшке, даже не удивившись тому, что он почему-то оказался у входа в больницу.

- Какое ещё тело?

- Бабушка умерла, - прошептал я одними губами. - Что теперь будет? Я... не смогу жить без неё!

- Да сможешь, куда ты денешься! Это только сейчас так кажется, потом привыкнешь, - неожиданно со злостью сказал он и добавил: - Ладно, давай пакет.

- Какой?

- Ну, тот, что тебе мужик в парке дал.

Я наклонил голову, посмотрел на свои руки, сжатые в кулаки.

- У меня нет никакого пакета. Я не знаю, где он. Может, в автобусе оставил или по дороге потерял; я в таком состоянии был, что себя не помнил. Да и зачем мне теперь деньги, бабушке уже всё равно не помочь.

- Ты дурак или прикидываешься? Тебе-то они, может, и не нужны, но ведь там не только твоё бабло было. В пакете лежало двести кусков, и их надо было передать серьёзным людям.

- Двести тысяч? - эхом повторил я. - Это очень много!

- Вот именно! И что ты теперь делать будешь? Ты хоть понимаешь, что ты натворил?

Мне стало смешно и больно одновременно.

- Лёшка, у меня бабушка умерла, а ты мне про какие-то деньги говоришь. Нет у меня никакого пакета!

- Так, всё ясно, у тебя сейчас шок, стресс и всё такое, и ты сам не понимаешь, что говоришь. В общем, слушай сюда, я тебе сейчас ещё одно задание дам, если с ним справишься, то всё в ажуре будет. Сейчас мы с тобой кое-куда поедем.

Выйдя из трамвая на окраине города, мы подошли к какому-то подъезду. Несколько раз оглянувшись, Лёшка вдруг полез в карман и, достав пистолет, протянул мне его.

Если бы мне не вкололи сильный транквилизатор, я бы никогда не пошёл на такое, но в тот момент я ничего не соображал, поэтому лишь глупо хихикнул и спросил:

- Кого убить надо?

- Ха-ха, да ты что, неужели думаешь, что я тебе мокруху предлагаю? Ай-ай, какого ты мнения обо мне, оказывается! Нет, тут всё гораздо проще. Тебе только нужно будет подняться в двадцать восьмую квартиру, припугнуть там одного чувака и забрать у него деньги. Кстати, пушка настоящая, но она не заряжена, так что не дрейфь, никого ты не убьёшь при всём желании.

Я и не дрейфил. Я вообще ничего не чувствовал и ни о чём не думал, когда поднимался на третий этаж и стучал в дверь, обтянутую обшарпанной зелёной клеёнкой.

Мне открыл какой-то парень в спортивном костюме. Как и учил Лёшка, я втолкнул его внутрь и, наставив на него дуло пистолета, потребовал денег. Тот почему-то совсем не испугался, достал из кармана тугую пачку пятитысячных купюр и вручил мне её.

Дальнейшие события помнятся смутно: вроде как в подъезде я столкнулся с двумя мужиками, один из которых зачем-то сунул мне под нос мокрую тряпочку. Сделав пару вдохов, я медленно осел на пол, чувствуя, как сильные руки лезут ко мне в карман и что-то достают оттуда. Потом я вроде как вернулся домой то ли на такси, то ли на автобусе и завалился спать прямо у порога.

Ош

В Южную столицу республики, второй по численности населения город, расположенный в восточной части Ферганской долины недалеко от границы с Узбекистаном, я приехал уже поздним вечером. Измотанный дорогой и переживаниями, я чувствовал себя ужасно. К тому же симптомы простуды усилились - когда я вышел из автобуса, меня познабливало, и ужасно ломило всё тело. Проклиная так некстати съеденное мороженое, я заковылял к стоянке такси, гадая, что будет, если того, к кому я еду, не окажется дома.

Таксист не просто удивился, услышав мой безупречный киргизский - он вытаращил глаза и всё никак не мог поверить в то, что я не местный.

- Даже местные так не говорят, хоть и живут тут всю жизнь, а ты... Я таких ещё не встречал. Я тебе скидку сделаю за это.

- Чон ырыхмат (Большое спасибо), - пробормотал я, чувствуя, как усиливается озноб.

Да, похоже, у меня температура. Оно и понятно, ведь при простуде, как и при многих других заболеваниях, состояние, как правило, ухудшается к вечеру. Тогда что же будет ночью? Я попросил водителя остановиться около аптеки, где купил шипучку известной марки от простуды, растворил порошок в пластиковом стаканчике с минералкой и выпил её прямо там, на крыльце, надеясь, что это поможет...

Распрощавшись со мной и пожелав мне всего хорошего, водитель уезжает, а я стою посреди улицы и смотрю на нужный мне дом. Медленными, неуверенными шагами я подхожу к калитке, украшенной затейливым восточным орнаментом, и останавливаюсь, вроде как чтобы рассмотреть его. На самом же деле мне элементарно страшно - а что если тут мне будут совсем не рады? Вдруг бабушка неправильно поняла этого человека? Она ведь очень давно не видела его, общалась с ним только по письмам, хотя откуда я знаю, может, и звонила, мне-то она вообще ничего не рассказывала до последнего. А там, в больнице, только успела сказать, что мы должны поговорить о чём-то очень важном, и ей сразу стало хуже, поэтому её увезли в отделение интенсивной терапии, откуда она уже не вернулась.

- Ей, иди сюда! - вдруг кричит кто-то сзади по-русски, но с сильным акцентом; оглянувшись, я различаю в полумраке двух парней, они стоят на противоположной стороне улицы и с интересом смотрят на меня. - Деньги есть у тебя?

Мне почему-то становится так страшно, что я на несколько секунд замираю, как в ступоре, а потом, вместо того, чтобы сделать несколько шагов до спасительной калитки, бросаюсь бежать по улице. Несмотря на сильную слабость и тяжёлый чемодан, несусь я вначале достаточно быстро, но преследователи не отстают, и я понимаю, что рано или поздно они меня догонят.

Забежав за угол, я оказываюсь перед двумя сараями, между которыми виднеется узкий проём, и я решаю спрятаться там, потому что у меня больше нет сил бежать. Парни вначале пролетают мимо, но в этот момент, на свою беду, я оглушительно чихаю и тем самым обнаруживаю себя.

Они разворачиваются и медленно подходят ко мне. Я вижу, как в руке у того, что повыше, что-то блестит, и понимаю, что это нож. Не знаю почему, но никакого страха я не испытываю, у меня вообще нет никаких чувств и эмоций, как после укола того успокоительного в больнице, однако я всё равно инстинктивно пячусь назад до тех пор, пока спина не упирается в стенку. Всё, отступать дальше некуда. Сейчас они кинутся на меня, и всё закончится. Надеюсь, мне будет не очень больно. "Бабушка, я сейчас умру!" - думаю я, зачем-то поднимаю голову и пристально смотрю в звёздное южное небо, словно ищу там что-то.

- Акча (деньги) давай, - грубо говорит тот, что с ножом, и делает шаг в мою сторону.

Я выворачиваю карманы, и несколько купюр вместе с монетами падают на землю.

- У меня больше нет, правда, - отвечаю я на чистом кыргызском. - И можете делать со мной всё, что хотите, мне всё равно.

Парни удивлённо переглядываются.

- Я жил с бабушкой, она умерла, больше у меня никого нет, я остался совсем один. У меня даже дома нет, точнее, он есть, но я не могу туда вернуться, - продолжаю я, чувствуя, как в голове начинает шуметь, а парни кружатся передо мной, словно на карусели. - Я приехал сюда, чтобы...

Силы окончательно покидают меня, и, прислонившись к стенке сарая, я медленно сползаю на землю. Они что-то говорят мне, но я никак не могу понять смысл их слов. Один из них протягивает мне руку, и я успеваю удивиться тому, что в ней нет ножа. А потом наступает темнота.

Саратов

Они пришли вечером, почти сразу после того, как я вернулся с похорон и, упав на бабушкину кровать, которая до сих пор хранила запах её духов, заревел так, что начал задыхаться. Два здоровенных бугая, одетые в чёрные кожаные куртки, несмотря на уже достаточно тёплую погоду, и в солнцезащитных очках - они не сняли их, даже войдя в комнату.

- Мы всё понимаем, бабулька умерла, жалко старушку и всё такое, но дело-то серьёзное, так что и ты нас пойми. Ты два раза оплошал, не выполнил задания, так что теперь с тебя и спрос.

- Деньги нужно вернуть, и чем быстрее, тем лучше, - продолжил второй.

Я посмотрел на них, как на инопланетян.

- Как вы не понимаете, у меня такое горе, а вы про деньги говорите!

- Нет, браток, это ты, походу, чего-то не допираешь, - сказал первый и, приблизившись, ударил меня в лицо.

Было очень больно, к тому же из рассечённого носа тут же брызнула кровь.

- Что вы делаете? За что?

- Это чтобы ты немножко в себя пришёл и понял, что за дела. А это... - он толкнул меня в грудь так, что я пролетел через весь коридор и упал на пол около двери в зал, - чтобы ты не сомневался: мы люди серьёзные и говорить с тобой тоже по-серьёзному будем.

страницы [1] [2] [3] [4] [5] . . . [8]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Молодые парни, Азия и Кавказ

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>