Горячая гей библиотека

Зимой пятьдесят третьего

Часть 6 (последняя)

Дни текли сами собой. Петя приходил к Кулакову только по воскресеньям. Они делали вид, что занимаются, что Кулаков подтягивает молодого студента, но за плотно зашторенными окнами, за прочной щеколдой они могли по-тихому наслаждаться любовью. Опять любовь украдкой. Чаще всего они просто друг другу дрочили, иногда Женя отсасывал парню, но никогда не было большего. Почему? Петя всё время чего-то боялся. Сосед шаркает мимо его двери - страх. Соседка громко зовёт кого-то на кухню, вроде "молоко убегает" - страх. Соседский пацан, заигравшись, ударит мячиком в дверь... Встречаться у Нойбергов было невозможно - Анна Михайловна практически всё время проводила дома. Она, казалось, хочет переделать все хозяйственные дела лет на десять вперёд.

А вот Петя держался молодцом. Возможно, причиной всему юность, а ещё работа, учёба на вечернем отделении и друзья. Паша Солнцев в этом кругу по-прежнему присутствовал, но только в институте.

В то мартовское утро Женя ещё лежал в постели. Он просыпался с началом радиотрансляции, то есть в шесть утра. Но его очередь занять места общего пользования наступала только в шесть двадцать, и потому у него было в запасе ещё самых приятных десять-пятнадцать минут. Радио в своей комнате Женя выключал - мощный рёв первых аккордов гимна его пугал, словно неожиданный артобстрел, да и потом, "гимновое" многоголосие всё равно растекалось по квартире, от него не спрятаться, и Женя всё равно просыпался.

Вот и в то утро, четвёртого марта, он приятно потянулся в кровати, но залёживаться не стал, а взялся за гантели и гирю - для поддержания физической формы. И тут, где-то из глубины квартиры, донёсся истошный вопль, что-то металлическое с грохотом упало, и начался переполох.

Быстро, по-военному, натянув штаны, Женя выскочил в коридор. Навстречу семенила растрёпанная Лариса Ивановна.

- Что стряслось? - спросил Женя.

- Женя! Ужас-то какой! Боже! - лепетала женщина.

- Да что стряслось-то?!

- Только что сообщили, что Иосиф Виссарионович тяжело болен... - и она сбивчиво, с испуганным взором, рассказала, что у Сталина удар, что всё плохо и он без сознания. - Они там все медицинские термины называли, но я же в них ничего не понимаю, потому, страшно это или нет, не знаю...

На кухне, куда заглянул Женя, все стояли возле "чёрного блина", откуда уже вещали всякую чушь, но все стояли со скорбными лицами, Никита Егорович утирал стариковскую слезу, Алла Константиновна, зажав рот кулаком, мотала головой, словно во что-то не веря, а их с Семён Семёнычем сын, Ромка, переминался с ноги на ногу.

- Живо в туалет, потом я, - тихо, практически на ухо, шепнул ему Женя.

Сталин Сталиным, а на работу опаздывать нельзя.

В транспорте было страшно ехать - у всех были такие лица, словно у каждого разом кто-то умер. Люди были напряжённые, кто-то тихо плакал. Одна старушка, замотанная в платок, всё шептала своей попутчице: "...может, ещё и обойдётся. Вон, свекровь моя, покойница, десять лет после удара прожила, сама и в магазин сходит, и даже супчик приготовит...". Какой-то солидный голос сзади еле слышно прошелестел: "Как теперь жить? Кто страну возглавит?", а ему немного нервный женский ответил: "Что ж вы его раньше времени хороните?!", и тот начал лихорадочно извиняться, шептать, что его не так поняли, что он совсем другое имел в виду.

Полноценного рабочего дня не получилось - смесь матанализа и политпросвещения. Декан всё где-то бегал, что-то выяснял, должно быть, ректорат стоял на ушах.

Около шести в Женькиной квартире раздались четыре дверных звонка. На пороге стоял Петя.

- К тебе можно? - немного лихорадочно спросил он.

- Конечно, - только и ответил тот.

Они прошли в комнату. Окна были зашторены, задвижка опущена.

- Неужели это случилось? - дрожащим от волнения голосом произнёс Петя.

- Кажется, да, - немного неуверенно ответил Женя.

- Я тебя хочу, - выпалил гость.

Он скинул пальто и стал снимать пиджак, расстёгивать рубашку.

"А-а! Была не была!" - сам себе сказал Женя и тоже стал раздеваться.

Уже через минуту, совершенно нагие, они лежали на кровати и под грёзы Шумана ласкали друг друга. Женя страстно хотел парня, потому быстро переместился к паху, где уже железный член испускал смазку.

Обхватив головку губами, Женя начал её сосать, как леденец. Сочный, он так и таял во рту. Женя напирал языком на уздечку, покрывал ствол пениса поцелуями. Петя тихо стонал, закинув руки за голову. А Женя всё скользил губами по стволу, его пальчики нежно массировали мошонку и нет-нет, да и проникали дальше, в промежность. А там, среди волосков, находилась заветная дырочка. Женька подумал - а может... и потому стал массировать её, чуть надавливая пальчиком.

- Не надо, - томно простонал Петя.

И Женя перестал, вернувшись к пенису, который с таким рвением обрабатывал. Впрочем, он и так много времени посвятил этому любовному этапу, потому вскоре встал, опёрся локтями о стол.

Петя вмиг понял намёк и тут же прильнул к упругим ягодицам, а его пылающая жаром страсти плоть стала скользить по промежности, слегка "цепляясь" за небольшую луночку ануса. Наконец, он приставил головку к сфинктеру и надавил.

Стоило Пете оказаться внутри, как он тут же стал двигать бёдрами, с каждой фрикцией наращивая темп. Приятная истома стала овладевать его телом, он стал таять в этом прекрасном омуте страсти, он закрыл глаза и все свои чувства сосредоточил только на своём члене, скользившем в тёплой и влажной попе.

Тело Жени сотрясалось с каждым ударом юных бёдер о его ягодицы. Хорошо хоть надрывная музыка, лившаяся из "блина", заглушала всё, а то соседи услышали б не только это, но и как в такт звонким шлепкам чуть вздрагивает стол. Женя опустил голову и увидел своё тело - грудь, живот, пах и торчащий, словно нос старинного корабля, пенис.

Член не утратил твёрдости, он тянулся параллельно животу хозяина, из розовой головки сочилась смазка, но главное - он, словно живой, извивался, пусть и не сильно. Женя никогда не смотрел на член так. Но сейчас он словно видел его впервые, и эта картина его возбуждала едва ли не сильнее, чем Петькин "молот страсти". Время от времени пенис не просто вздрагивал, он, можно сказать, подпрыгивал и тогда ударялся о живот, оставляя там след из смазки.

Когда в паху зародился ураганчик оргазма, Женя не стал ему препятствовать, а просто отдался во власть стихии, и вскоре из пениса без какой-либо помощи рук стали выплёскиваться перламутровые капли. Член словно сокращался, впрочем, он и в самом деле сокращался, выдавливая из тела сок жизни до последней капли.

Наверное, Женя слишком сильно сжал сфинктер, когда кончал, потому что Петя замер, и внутри Жени появилось кое-что приятное и тёплое, оно наполняло его чрево...

Женя сидел совершенно нагой возле стола и смотрел на юного любовника, лежавшего на кровати и мечтательно изучавшего потолок.

- Ты меня любишь? - спросил Женя; тот вопросительно посмотрел в ответ. - Ладно, забудь.

Встав с кровати, Петя подошёл и сел на колени к любовнику, обнял того за широкие плечи, чмокнул в губы.

- Пойми, - прошептал он. - Я не такой, как ты, я... другой. Мне нравятся девушки, кажется, и я им... тоже... То, что у нас с тобой, - это восхитительно, но я... я не смогу быть с тобой всегда.

- Я понимаю... понимаю и не сержусь.

- Правда!?

- Да.

- Значит, мы ещё не раз пошалим, - весело прошептал Петя и опять чмокнул Женю в губы.

Почему Женька согласился? Вероятно, от того, что это лучше, чем ничего, да и присутствовала робкая, хоть и глупая надежда, мол, а вдруг...

Через день, утром шестого марта, объявили, что Сталин умер. Странное чувство. Женя никогда не поклонялся Сталину, хоть и считал его выдающимся человеком... ну, или почти выдающимся. Он не мог отделаться от мысли, что тот слишком часто ошибался, и ошибки эти были не плёвые, а очень серьёзные, стоившие жизни многим людям. Но о своих размышлениях он никому не говорил, даже Пете.

Учебный процесс был практически сорван, да и как учиться, когда то торжественно-траурное заседание, то такой же, торжественно-траурный митинг. И всё это то на уровне факультета, то института, то района, то города.

С Петей в такие дни было совсем не встретиться. Впрочем, Женя не "гнал лошадей", понимал, что не всё в его власти. Были и другие хлопоты. Когда он шёл с районного митинга вместе с Соргиным, тот мечтательно произнёс:

- Какое время наступает! Время перемен! Жаль, что я уже немолод, многого могу и не увидеть, но всё равно дух захватывает. Теперь всё будет по-другому, иначе, не так, как прежде. Может, не сразу, но наша жизнь начнёт меняться к лучшему, я в этом уверен.

- Думаю, да. Зима закончилась, теперь наступит весна, холода уйдут, лёд растает.

- Самое время принимать и важные личные решения...

- Я уже принял.

- Да? Позвольте полюбопытствовать, какое?

- Если вы ещё не против взять меня в докторанты, я почту за честь.

- С превеликим удовольствием.

Это было важное решение, которое можно было назвать карьерным, - он решился писать докторскую.

А в личном плане... Первого апреля был день рождения Анны Михайловны. Тот день выпал на среду, потому гостей собирали в воскресенье. Женя немного припозднился; нет-нет, он не опаздывал, просто не получилось по всегдашней традиции прийти чуть пораньше. И потому он видел впереди идущего Петю, а с ним, под ручку, симпатичную девушку.

Словно ножом по сердцу... Но он знал, что так всё равно будет, что это неизбежно, только надеялся, что впереди у них есть хотя бы годик-другой. Ан-нет, конец. На душе стало тяжко, но мешать, ставить Петю в неловкое положение не хотелось. Потому он немного переждал, дал возможность пройти парочке, а потом прошёл и сам.

Что ж, это жизнь. Она всегда состоит из встреч и расставаний. Но, пока мы живы, нужно стремиться к лучшему, искать и не отчаиваться.

страницы [1] . . . [4] [5] [6]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Мужики и молодые, Первый раз

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>