Горячая гей библиотека

Ладонь, протянутая от сердца (глава 3, Take It With Me)

Часть 10

Bonus track: "Russian Dance" from "The Black Raider" album ’93.

Два паренька на диване - обычная, обыденная даже картина. Ну да, всё в порядке вещей: два друга, и они вдвоём - одни в квартире, и они только что говорили о чём-то своём, очень важном, и что-то решили для себя - что-то очень и очень важное, а сейчас они просто лежат вместе. Что ж тут особенного?

Нет, конечно, не просто лежат, они лежат в обнимку, но и в этом, в общем-то, ничего такого, уж совсем необычного нет. А вот насколько необычно то, что они любят друг друга?

Лежат. Ну, да, здорово. Им сейчас очень хорошо лежать вдвоём - просто лежать, или не просто, это уж как вам угодно, лежать вот так вот, прижавшись, замерев в объятиях друг у друга. Да, это объятия, и осознанные чувства, и чувственность уже вполне поняты этими двумя юнцами, лежащими сейчас на диване, оттого и хорошо им сейчас...

И ещё ведь кое-что. Да, это другое тоже осознаётся ими: и Ильёй, и Гришей, - что будет, что придёт к ним и большее. Даже, может быть, прямо сейчас! Сегодня. А что, пришла пора, слова сказаны, не все, конечно, но для множества других слов, без которых не бывает Любви, ещё придёт своя пора, и тогда Илья и Гриша будут говорить друг другу множество этих, таких необходимых и таких иногда лишних слов: и ласковых, и сердитых, и нежных, и обидных даже, и, может быть, даже и злых, и снова нежных - огромное множество самых важных в жизни слов скажут эти двое друг другу, и каждое из этих слов будет чистым и ясным, до изумрудной ясности ясным!

А сейчас сказано самое главное - то, что было необходимо сказать им в самом начале, и они лежат, тесно прижавшись друг к другу, вжимаясь друг в друга всё сильней и сильней, ведь оба они чувствуют - и хотят, и знают, - что вот сейчас вот ОНО и произойдёт, случится, начнётся и останется с ними обоими уже навсегда - с обоими, даже придись им какое-то время, пусть даже мгновение, побыть друг без друга, порознь, но этого не может случиться - уверены в этом два юнца, задыхающиеся сейчас от нежности друг к другу в объятиях друг у друга на диване.

Нет, погодите-ка, что-то ещё...

- Илюшка, - шепчет Гриша Илье в горячий, скульптурный, гитарный изгиб его плеча и шеи. - Что, Илюша, ну, давай, а?

- Гриша, я... но ведь. Не знаю. Эй, погоди, чего ты? Как каменный стал. Я этого... ну, ЭТОГО, больше всего хочу, понимаешь? Но я не знаю, не знаю, понимаешь? Это же, понимаешь, это не принято, так ведь? Все ж считают, что это, когда два пацана, это плохо, и мерзко, и противно... Погоди, говорю! Чо ты дёргаешься, я же чо сказать-то хочу.

- Да хватит тебе! Сказать он хочет... Сказал ты уже! И я. Блин, Илька, я же тебя люблю! Нет, не так, вот как: Я! Тебя! Люблю! И что ещё? Ну, вот что ещё говорить-то? Если, конечно, если ты... тогда конечно... Да не зажимай ты мне рот, вот ведь! И вообще, гад. По жизни гад зеленоглазый. Я ж чего хотел? Ну да, этого я хочу, а ещё, чтобы ты меня... Илья, ты ведь умеешь целоваться? А я нет. Вот и учи давай... А если... то я тогда... Да не зажимай ты... Илька, у тебя ладошка такая! Илья!

- Ложка. Понял, Гриша? Зови меня так - Ложка. Меня так Тихон звал, и раньше, Лёха в интернате, и мне нравилось, вот и ты зови. Гриш!

- Лож-жка. А что, буду. Ложка. И мне нравится. Буду так тебя звать - Ложка. А тогда знаешь, тогда ты меня... Илья, только.. Ложка, только ты не думай там чего, но пожалуйста, зови меня тогда Тихоном. И Тишей можно. Ну, если можно, тогда зови. Только ты не думай - ладно? - что я там, мол, на Тихона хочу. Я понимаю, он был, ну, особенный, а я - ну, что я? Но если можно, то... то мне бы это понравилось. Ха, интересно, а почему меня в школе так - Тихоном - не зовут? Всех зовут по фамилиям. Вот Игорёха Антонов - так он по жизни Антончик у нас, и Степанов тоже - Степан, а я нет. Интересно.

- Будем щас выяснять это? Самое время, бль. А вот если ещё раз ущипнёшься - задушу, на хрен! Щиплется! А целоваться кто хотел?

- А ты, Ложка?

- А я Ложка! Гриша. То есть, Тиша... Тиша, уж как я-то хочу. Слов нет у меня, как Стас говорит! Давай?

- Погоди. Ну зачем вот ты о Стасе мне напомнил? Эх! Как же мы, а? Ведь он тебя любит, и у вас ведь, наверное... или нет?

- Или да. Всё у нас со Стасом "да", Тишка, но это... Он меня любит, и я его, и мне было бы не очень... Хуй там, "не очень"! Я бы взбесился, если бы у него кто-нибудь появился бы! Но я бы остыл и не мешал бы, ведь я его люблю, и это очень хорошо, когда любишь. А что может быть лучше, если тому, кого ты любишь, хорошо? Но это если бы он, Стас, вместо меня кого-нибудь полюбил, а меня разлюбил. А вот если бы он ещё кого-нибудь... Блядь, что-то я заговариваться начал! Если бы Стас любил меня и ещё кого-нибудь, я бы посчитал, что это... Это был бы кайф, и не только для Стаса, но и для меня - хочешь верь, хочешь не верь, самурай. Но он так не умеет, он любит лишь меня, и это тоже - кайф!

- И я тоже.

- Что ты тоже?

- Да всё я тоже! И люблю тебя, и тоже, как С.С., не умею - ну, чтобы вот при этом и ещё кого-то...

- А я умею! И хочу. Я хочу и люблю тебя, и люблю Стаса, и буду любить всю жизнь, и Тихона тоже. И никого из вас я не предам, а если я окажусь... то лучше сдохнуть. А ты...

- А я?

- А ты самый лучший. И Стас тоже. А я дурак, гад и скотина. Это потому, что я думаю, как бы щас кончить этот разговор и начать учить тебя целоваться.

- Так давай!

- Погоди, ещё одно, коль уж мы начали про Стаса. Он не будет к тебе хуже относиться, он же всё понимает - это же Стас! И он тоже, как и я, видит, что ты самый лучший, но ты для него самый лучший после меня, и это кайф.

- А ты, гад, всё только о себе.

- Ага! Кайф. И знаешь... погоди. "Drink deep or taste not" - это цитата, только из кого, не помню, но точно не Шекспир. А теперь переведи!

- Ну, это. Пить, да? Пить глубоко или... или что, не пить, что ли? "Тэстнот" какой-то причём-то.

- Боги, Боги, как мы в Японии с тобой будем? Не знаю и не понимаю - вакаримасен.

Гриша прижимает голову лежащего у него на груди Ильи к своей щеке, задумчиво улыбаясь, смотрит в потолок - ну, да, думает, пожимает плечами. Как хорошо! Вообще, всё хорошо: и что Илюха - Ложка! - его, Гришин-Тишин Ложка горячо и прерывисто дышит ему, Тише, в щёку, и что можно Тише вот так вот лежать рядом с самым лучшим на свете пацаном, а точнее парнем! Здорово, что это навсегда, и очень, наверное, здорово то, что сейчас у них произойдёт. Наверное? Да ну! Какое там ещё "наверное"! Здорово, вообще, всё по теме, а ведь летом в Японию, и это тоже такая тема!

Гриша-Тиша уже теперь язык потихоньку учит, Ложка его натаскивает в японском понемногу, так что... Кстати, это очень простой, ясный и правильный язык, оказывается, гораздо правильней, чем английский, ну, это если есть желание выучить его, конечно! Хотя и необычно всё в японском. Например: Гриша первую фразу выучил, и она была взята из первой хокку, которую сочинил Ложка, когда они с Тихоном впервые собирались в Японию. Вот такая фраза: "мы едем в Японию!" Нормально. А по-японски? "Аната ва Нихон ни икинас". Просто. А вот если "я поеду"? Есть два "я", то есть больше даже есть "я" в японском. Вот если с другом говоришь, то "боку", если с незнакомыми, то "ватаси", только "с" похоже сразу и на "с" и на "ш", так что Гришка в восхищении: вежливость даже в формах языка! "Я в восхищении" - коофу дэс! Здорово, только вместо "ф" надо как бы "х" произносить, но это тоже просто.

В общем, здорово всё: и то, что летом будет поездка в Японию, и то, что у Гриши теперь есть приличный ноутбук и Интернет, и то, что маме Гриши Илья очень нравится, и то, что Егорка любит Илью - да, Илью, ведь Илья является Ложкой только для Гриши-для Тиши, - и вообще, всё по теме! Но лучше всего то, что сейчас Ложка жарко, прерывисто дышит в щёку Тише, что его правая ладонь уже под Тишиной "толстовкой". Она горячо прижалась, обхватила парнишкину талию - это такой кайф! А ведь что сейчас ещё будет!

Тиша потихоньку начинает подрагивать, и у него в груди поднимается какая-то щемящая изумрудная волна, и она, эта волна, всё собой вымывает, и сразу появляется пустота, и чуть больно, но тут же эта пустота заполняется огромным чувством, у которого тоже цвета изумруда и нефрита - сокровищ древних Богов и героев, и эти сокровища хранятся теперь в зелёных глазах у Ложки, у Тишиного теперь и навсегда Ложки. И пусть его глаза сейчас крепко зажмурены - это ничего, Ложка этими сокровищами поделится с Тишей, для того и началось это всё у них. И сразу, вслед за тёплой щемящей болью от ясной до изначальной чистоты Нежности, Тишину грудь топит уже привычная навсегда тяжкая сладость Любви.

- Лож-жка-а. Илюш-шка мой Ложкинский!

страницы [1] . . . [8] [9] [10] [11] [12] . . . [14]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, 18-19-летние, Первый раз

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>