Горячая гей библиотека

Домбра (глава 1)

Часть 3

Но тут ученик, который случайно прикрыл меня собой, не уличённый в курении, вдруг покинул своё место и вышел из туалета. Я сразу открылся взору Пили! Сейчас он увидит у меня там! Так да или нет? Почему-то мне захотелось вдруг, чтобы именно сейчас он "это" увидел, как когда-то впервые увидел у него я! Меня стала пробирать мелкая дрожь, и... и, о проклятие: орган мой чувствительный стал вдруг опадать вместо того, чтобы призывно и ярко заявить о себе! Пенис уменьшался в размерах катастрофически быстро и вот уже совсем поник... Как ни пытался я, щекоча головку, спешно наловчить его, всё было тщетно - он будто омертвел!

И тут я увидел, как взгляд Пили остановился, наконец, на расстёгнутой ширинке моей, на поникшем отростке, жалко сминаемом в пальцах, и этот ярко опешивший взор ровесника будто молнией прошиб меня с головы и аж до пят! Светлые глаза Дениса удивлённо округлялись и округлялись - как бы не вывалились совсем! А что если он сейчас закричит вдруг и осмеёт, опозорит меня тут же перед толпой пацанов? Ого, об этом я и не подумал раньше... Я нервно быстро прикрыл ладошкой своё откровение и не знал, что мне делать теперь. А Пиля тем временем переводил взгляд то на приближающегося завуча, то опять на моё тело ниже пояса. Наверное, он догадался обо всём, и кто бы мог подумать, что вдруг... вдруг он пришёл мне неожиданно на помощь!

Тихонько Денис приблизился на место только что ушедшего паренька, встал боком ко мне, спиной к писсуару и, слегка покачивая рукой, случайно или нет, краем ладони вдруг чуть приударил и скользнул мне... прямо по опавшей плоти! От касания столь неожиданного в самом укромном месте меня будто током прошибло, пробрало аж с головы до пят! Или от головки до самой глубины яичек - я так и не понял тогда. Неважно! Стало страшно приятно и дерзко, и стыдно! Протест и стыд смешались воедино. "Нет, он случайно, он и не думал касаться меня там!" - утешал я сам себя. Мой гибкий орган встрепенулся удивлённо, с надеждой, будто лишь этого и ждал, и стал стремительно полниться откровением порока! А Пиля вновь вернулся на место своё и, раскрасневшись, ненавязчиво то и дело поглядывал то мне в лицо - то на орган мой, так своевременно и странно разбуженный им! О, этот взгляд - как он будоражил, как горячил мне кровь! Я чувствовал, как внизу у меня восстаёт всё сильнее, как там всплывает горячее солнце, излучая вокруг себя лучи нежных, сладких позывов.

Но тут я ощутил вдруг, как надрывно и слишком рано в паху у меня начинают сжимать и схватывать позывы совсем скорого извержения! А Дениска удивлённо или восхищённо и потрясённо смотрел мне вниз, уже почти не отрываясь, и от взгляда этого преждевременное и неуместное сейчас разрешение плоти катастрофически ещё больше ускорялось. Лучше бы он сейчас на меня не смотрел: ведь это как лавина, которую не следует и беспокоить! Я зажмурил глаза и с силой стиснул зубы, тщетно пытаясь отключиться от сладкого безумия. Я до боли закусил губу... Рано, рано - надо чтобы она подошла! Но член мой юный, наполнившись до откровенной крайности, стоял уже нагло, пошло, приготовившись совсем скоро выплеснуть всё сокровенное из себя! "Пиля, отвернись, Пиля, да не смотри мне туда! Не сейчас-с-с..."

И в это самое время рядом раздался голос:

- Та-ак, значит, и наш примерный ученик, отличник, тоже теперь стал курить! Вот как! И как это понимать?

Я вздрогнул, ослышавшись: "Как это вынимать?". Лидия Васильевна восстала передо мной олицетворением благородного упрека, жаркая, яркая, как само солнце, но, видно, в завесе дымовой она ещё не успела заметить то, что у меня вовсю напружинилось там - внизу. Брезгливо, двумя пальчиками, она лишь взяла с писсуара тлеющий огарок моей папиросы, чтобы что-то высказать, другую же руку, не глядя, устремила мне прямо в карман! "О-й-й-о-о-о!"

- Что ты там прячешь ещё? А ну...

Но я, с дрожью в груди, чуть отклонился и слегка повернулся к ней, подставив под руку завуча свой распахнутый скворечник. Ладонь Домбры нежной женской кожей скользнула мне прямо по изнывающему стволу, остановилась изумлённо, вздрогнула и непонимающе на мгновение обхватила член, ощупывая его, пытаясь разобраться, распознать объект! От сладости запретной и такой уже сокровенной, горячо желанной я чуть не сошёл тогда с ума!.. Наверное, она подумала, что это и есть тщательно скрываемая от неё вторая папироса?

Домбра сделала попытку вытащить улику и этим только сильнее подстегнула всё во мне. Пальцы её соскользнули по нежной оконечности, и... Дымящаяся "папироса" у меня вздыбилась из проёма штанов так уже сильно, что горячо упёрлась женщине прямо в нежную ладонь! Жгуче-приятные токи от руки любимой встряхнули меня снаружи вовнутрь и обратно к ней, только сильнее и призывнее.

Лидия Васильевна, не понимая, почему папироса какая-то странная, вновь попыталась её ощупать, понять. Пальцы завуча опять скользнули по клейкой, жаркой головке, невольно терпко обволокнув её токами сокровенной ласки. Я, сам не зная как набрался смелости, непроизвольно вышло, но, дрожа от возбуждения, кончиками своих пальцев прикоснулся к пальцам Домбры и уже ими же слегка вынудил головку закрыться, а потом снова открыться до самой своей предельной наготы!

Завуч вскрикнула вдруг, и рука её резко выскользнула из моей прорехи! Я увидел испуганное, ошеломлённое лицо любимой. Распаренно-красный и взволнованный облик грозной руководительницы был волшебным, желанным, самым ненаглядным для меня! Лик её смущённый был ликом ангела, не меньше! Если б она только знала, как я любил её тогда! Но она растерянно попыталась что-то высказать, однако на полуслове осеклась. Губы её и подбородок задрожали, а взгляд робко упёрся в то, что я по-прежнему сдерживал в пальцах своих, и поросячьи глазки стыдливо стали округляться уже от возмущения! Потеряв дар речи, она лишь приоткрывала рот, и мне, уже качающемуся от близкого обморока в плазме сильного предоргазма, так захотелось вдруг в красивый полуотвор её губ возложить и всунуть свой тайный, но такой явный теперь позыв бесстыдный! Одновременно хотелось её целовать, целовать, целовать туда же, во влекущие нежные женские уста... Но что было делать теперь? Сейчас грянет буря, и мне конец навсегда - или Домбра при всех мой позор обнаружит, и тогда мне провалиться и сразу умереть, или...

Мой же вольный или невольный помощник Пиля передвинулся к нам поближе, чтобы видеть всё, что могло быть интересным и важным, похоже, для нас с ним обоих. Мне уже не следовало щекотать кончиками пальцев головку, поскольку она и без того переполнялась всем, что выдержать просто я был не в силах! За отвором же губ соблазнительных у завуча отсвечивал ослепительно белый ряд зубов. Как красива она - глаз не отвести!

Домбра чуть наклонила голову, видимо, ещё не совсем уверенная в том, что начинает различать в дыму. Она чуть помахала ладонью, отгоняя дым, и теперь, уже точно всё осознав, отпрянула возмущённо. Краем глаза я видел и Дениса, который, восхищённо прищурившись, взирал на моё восставшее безумие плоти. Я увидел, что у Дениса тоже вздыбливалась выпуклость в штанах, и он спешно прикрыл её сложенными вместе ладонями.

Всё это произошло за секунды, и никто, наверное, кроме нас троих даже не догадывался о сокровенной сцене. Но главное произошло вдруг, внезапно и ещё безумней.

Стыд перед завучем оказался сильнее моей смелости, и я попытался отклонить и быстро спрятать в ширинку свой плотский боевой дух, но стержень никак не умещался! А чтобы никто из посторонних не смог узреть эту постыдность, я был вынужден повернуться к завучу, стараясь уже прикрыть горячее достоинство своё. И в это время орган нагой упруго выскользнул у меня из пальцев и отпружинил прямо в сторону Лидии Васильевны. Качнувшись вверх, предельно наполненный откровением, он резко опасно замер... И тут в паху у меня пробрало сладкими позывами, меня сотрясло изнутри, обдало жаром, и... семя назревшее туго брызнуло прямо на платье завуча, на её ближнюю руку, на стену, на кафельный пол...

Что было потом? Что было... Пытаюсь вспомнить... Такого конфуза, конечно, я не мог и помыслить, к нему я никак не был готов. Даже не видя себя со стороны, я знал, чувствовал, что весь вдруг сильно раскраснелся; глаза мои слезились от сумасшедших чувств: ведь я любил её, я хотел её, жаждал быть её мужчиной! В туалете том свершился не просто эксперимент, не просто забавная игра и не просто испытание себя как мужчины и её как женщины. Это было больше всего вместе, несравнимо больше!

А она... Что она...

Домбра вдруг громко вскрикнула, пряча от учеников обрызганную руку, и выскочила из туалета! Всё, конец, теперь я полностью разоблачён, навсегда опозорен, и нет мне пощады ни на этом, ни на том свете! Теперь вся школа обязательно узнает о моём проступке, меня осмеют, от меня отвернутся все, все, все! А она смалодушничала - я и помыслить не мог, что сильная завуч поведёт себя так...

И тут Денис, как бы между прочим, снова приблизился ко мне и, подняв с пола отброшенный Домброй огарок моей папиросы, сказал громко, так, чтобы было слышно всем в туалете:

- Если не курил раньше, то лучше не начинай. Запалился сразу. Видишь, как училку пробрало! Да-а, такую папиросу отбросила - ещё бы курить и курить! - а сам незаметно для всех прикрыл меня своей спиной, давая возможность скрыть от окружающих мой вот-вот готовый открыться позор.

Я, страшно волнуясь, незаметно застегнул порочную наготу и навсегда оставил в тайне от других то жуткое откровение своё.

Юный Денис Пилевский поступил как мужчина, вовремя закрыв меня собой.

страницы [1] [2] [3] [4] [5] . . . [7]

Этот гей рассказ находится в категориях:
18-19-летние, Первый раз, Бисексуалы

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>