Горячая гей библиотека

Чёртик из коробочки

Часть 3

- Ты всё понял, Ил? Женька два дня у нас будет жить. Ленка на сутки уходит, так что сегодня, завтра и ещё полдня послезавтра... Жека! Сегодня и завтра ты у нас ночуешь. Илька! Мама, да что же это за день! Прыгун, чтоб тебя! Чашку кокнул. Женька, тряпку! Бля, пополам, как ножиком! Хм, Илюха, и ведь именно мою кокнул, заметь, не свою, и не твою уж тем более.

- Жека! Брось. Фиг-ня, по-нял? Не-пе-ре-жи-вай. Мало, надо было Митьке на брюки чашку эту. Отстань, Дим! А ну! Я ж инвалид сёдня, меня ж нельзя сёдня.

Митька отпускает мой загривок, щёлкает машущего на него руками Прыгуна по лбу, потом некоторое время задумчиво так на нас с Женькой смотрит, решительно нам кивает и достаёт с полки свой коньяк. Чо, неужто? Ага, как же! Рюмку-то одну достал, себе только. Попрыгун тут же подскакивает, радостно выхватывает у Митьки рюмку и, задевая за всё локтями, торопится её помыть: обожает наш Прыгун смотреть на то, как Митька коньяк пьёт! Ну, не сам коньяк, вообще-то, а обожает Женька то, как Митька лимон при этом ест - без сахара, без ничего, у Прыгуна аж глазищи его на лоб лезут всякий раз при этом.

Я горько вздыхаю: не нальёт мне Митька коньяку, да только без толку это - вздыхать, Митька с первого дня на мои вздохи ноль эмоций. Ну, что ж, ладно, не больно-то и хотелось. Я забираю у Митьки нож, которым он нарезал себе лимон, и режу своё яблоко маленькими дольками. А неудобно всё-таки, с одной рукой-то.

- Ты чего это, Ил, зубы на Доменщиков растерял, что ли?

У-у, подкольщик! Ладно, промолчу, буду умнее. И всё-таки я хмыкаю, не удержавшись (ну, не так, как Митька, но тоже ничего себе получается) и кладу пару ломтиков яблока себе в чай. Ну, и чего тут особенного? А Женька тут же забывает про лимон, глазами хлоп-хлоп и ножик тоже цап - и за своё яблоко. Это он, как я, хочет, ясен перец!

- Обезьяна-попугай, - ворчу я на Прыгуна, качаю головой и чуточку смущаюсь - ну, а чо, в самом-то деле.

А Митька тут же хмыкает, теперь уже, правда, с восхищением, и говорит:

- Потрясающе! Живая иллюстрация по социальной психологии! Полное, беззаветное растворение рецессивной личности в доминантной особи. А если бы я тебе сейчас, Илька, при нём коньяку бы налил, а? Чего бы тогда? Спился бы тогда Прыгун наш, сто пудов, спился бы.

Ёлки! А ведь Прыгун-то всё понял! Ржёт Женька, аж слёзы градом, Митьке кулаком грозит, меня за ногу щипает.

- Я н’е хочу! И Ил’я т’ожэ нет! Мы не п’ём, Д’има! Ха-ха-ха! Ил’я у нас и т’ак, бес кон’яка того!

- Чего того? Попрыгун ты попрыгунский! Того.

- Того-того, Ил, прав Жека... - Митька собирается было начать наконец-то делать мне выволочку, но тут опять звонит телефон.

Ну, класс, это уж совсем ой как кстати!

- Петрович! Здоров будь ещё раз. Да, - Митька кивает нам с Прыгуном и уходит с кухни.

Женька смотрит на меня, хлопает себя по плечу, как бы спрашивая: погоны? Петрович? Я киваю, Прыгун трёт большой и указательный пальцы: бабки? Я отмахиваю двумя пальцами у себя перед носом, вперёд и в сторону: да пошёл он! Прыгун тут же зажимает уши ладошками, качает головой, машет мне указательным пальцем: ну да, я ж сам ему материться не разрешаю, и он не матерится. Вот бы мне и Митьку отучить от этого.

Лёгок на помине. А чо довольный-то такой?

- Ты чего, Дим?

- Да я, понимаешь, Петровичу рассказал, какого ты на этом "лежаке" завалился.

- Ну, - хмуро говорю я.

- Гну! Он в восхищении, представь себе! Говорит, что прав он, будет из тебя толк, и знаешь, Ил, он предлагает тебе к ним в кросс записаться, созрел ты, говорит.

Созрел я, значит. Да нет, это лестно, и очень даже, и зимой там гоняться можно, да и пацаны там суперные, но...

- Это... Нет, Митя. Погоди! Ну... Нет, я не хочу. Ты уж там поблагодари его вежливо как-нибудь, но - нет. Мить, пойми, не хочу я соревноваться ни с кем, ну, с самим собой разве что. Что ж, а так спасибо, конечно, да и пацаны там классные.

Митька молча смотрит на меня, он всё понимает, он знает, что мне эти гонки по барабану, для меня главное драйв и чтобы он, Митька, меня оценил, - это вот самое главное для меня, а соревнования там, кто первый, кто второй...

- Ну, что ж. Так, Ил, достань-ка себе рюмку. Нет, погоди, мою вот возьми. Ну, чего уставился? Ты у меня взрослый человек, а потому и будем вести себя по-взрослому, не надо взглядов там всяких разных, выпить я с тобой хочу - вот и всё. Достань мне бокал для бренди, Илья...

Вообще-то мы с Митькой уже выпивали. Дважды. Первый раз - это когда он меня тёте Варе, своей маме, впервые показал, ну, а второй раз - это весной было, в Венеции, на Карнавале, и оба раза мне чуть-чуть перепало, лизнуть только. Да, я знаю, что и сейчас мне Митька больше не нальёт, но не в этом дело. Тогда оба раза мы что-то праздновали, важно это было для нас, а сейчас ещё важнее, такая сейчас тема: я взрослый, потому-то мы и выпьем сейчас с Митькой.

Мы с Митькой выпиваем наш коньяк - Otard, Митькин любимый. Женька смотрит на меня во все глаза, но молчит. Это же Попрыгун, он же всё понимает и только ресницами своими потрясными помахивает, и тут же протягивает мне ломтик лимона. Митька ржёт, я тоже, но лимон всё-таки у Женьки беру.

- Сд’оров’о! Лим’он - рас, и с’ел! Сд’оров’о, Ил’я. К’ислый в’едь, ка-ак т’ы его т’ак?

- Взрослый я, Жека, понял? - а сам смотрю на Митьку, тот мне кивает. - Взрослым можно, Попрыгун.

- Йа т’оже хоч’у!

Я сую Женьке лимон, он с негодованием отталкивает мою руку, с тем же чувством смотрит на смеющегося Митьку, стучит по моей голове (довольно ощутимо стучит) и заявляет:

- С’ам лоп’ай! Ил’я, ты д’ургак, йа т’оже хоч’у ка-ак всрослый, - и глазищами на коньяк зыркает.

- Думать забудь! Женя! Думать, говорю, забудь! Нет! И нечего на Илью смотреть так жалобно, нет, я сказал!

- Нет, Попрыгун, нельзя значит нельзя. На вот, зефирку съешь.

Мы с Митькой перестаём обращать на Прыгуна внимание, это самый лучший и проверенный способ его успокоить. Болтаем себе просто так, Митька объясняет мне, как надо было этого "лежачего полицейского" проходить, Женька мало-помалу успокаивается, слушает Митьку, за губами его следит, да я и сам заслушался, рот раззявил, как сам не знаю кто. Ну, правильно, это же Митька мой рассказывает, и ведь как рассказывает, тут уж любой рот раззявит! Митька вдруг замолкает на полуслове, смотрит на меня, улыбается, и в глазах его столько любви! Он Женьке на меня кивает, тот смеётся, гадость попрыгунская, стукает меня щелбаном снизу по подбородку. Я захлопываю варежку, отдёргиваю голову, даю Прыгуну подзатыльник, он прячет смех в ладошках. Кайф!

А Митька всё смотрит на меня и говорит хокку:

- Уж тридцать мне лет -
думал один доживать.
Но рядом Илья.

Здорово! Да. Что ж, ответ я придумаю, рука вот только успокоится, и придумаю. Блин, да она уже успокоилась, по ходу!

- Ладно, пойду я маме позвоню. Илька, уберите всё тут. Молчать! Знаю, что рука. Я про руку что-нибудь говорил? Нет. Я про посуду говорил. Исполнять!

Женька радостно прикладывает к вихрастой башке руку и козыряет Митьке. Я, демонстративно кряхтя, поддерживая руку, берусь за посуду. Да нет, конечно, убираться мне не придётся, Прыгун всё сам уберёт, он всегда рад помочь, и не только мне или Митьке, вообще всем. Но только гонят его все всегда. Гоняли. Три раза я за Женьку тут дрался. Хм, дрался...

По-настоящему дрался я за Женьку один раз, а потом так только, мозги этим гадам прочищал, чтобы уж совсем до них дошло. А первый раз дрался. С тремя сразу. Я тогда не знал Прыгуна, не знал, что он глухой, две недели я тут жил всего и вообще мало кого тогда тут знал, щас-то другое дело.

Выхожу я как-то во двор и вижу... Ну, короче, издевались они над Женькой. Ну, не так чтобы явно: не били, не мучали - ха, я б их тогда поубивал бы, - а так, по-подлому, сзади всякое такое творили, суки. А я ж говорю, не знал я, что Прыгун не слышит, и думаю: ничего себе, молодчина пацан, вот ведь выдержка! Ну, а потом дошло до меня, когда они, троица эта, совсем борзеть начали и когда Женька их заметил. И ведь, главное дело, не хотел я встревать, но Женька так посмотрел на меня тогда, как будто сказал мне: "И ты такой же гад!"

Как подбросило меня! У меня в таких случаях всегда одно и то же: голова выключается, кожа на скулах натягивается, губы немеют, похуй всё мне сразу... Ну, вот, выматерился! Ладно, тут надо. Ну и подрался. Без особых выебонов, которым меня Митька научил, а так, как в интернате дрался, и на улице потом, - по-настоящему, когда всё похуй, как в бою. Хм, и Женька мне на помощь встрял, дурачок мелкий! Он-то сразу по башке получил, в палисадник улетел, а у меня тут совсем крышу сорвало. Помню, мужики меня какие-то оттаскивали потом. Мда...

- Женька, да не знаю я! Понял? Откуда мне знать-то?

- Илья, а ты у Димы спроси. Ну спроси, что тебе, трудно?

- Сам спрашивай, ты это видишь? - я стучу себя по гипсу. - Мне этого хватит, я вторую руку поберегу, блин.

- Знаешь, Илья, это ты сам виноват! Да, сам! А теперь рыбалка обломилась, по ходу, а я у мамы набор воблеров выпросил.

Для слова "воблер" Прыгун придумал свой особый знак - обхохочешься!

- Ну и что? Воблеры. Что они, протухнут? - я делаю вид, будто такого понюхал!

Женька смеётся:

- Илья, "воняет" - вот так будет. Да, правильно.

- Хорошо. Ну и вот, не протухнут же они. Погоди, Женька, успокоится Митька, потерпим недельку, там видно будет.

- На Давлетово такая щука! Во!

- Прям-таки - во?

- Ну, во.

- Эх, Попрыгун, как всё неудачно вышло! Щука...

- Погоди, Илья, я сам блюдо унесу, ты же уронишь!

- Да ты мне тут! Да я и с одной рукой! Уронишь! Кто тут роняет всё, это ещё посмотреть надо, морда ты прыгунская!

- Ты лучше не обзывайся, не надо лучше, понял, а то я сам тебе вторую руку, понял.

страницы [1] [2] [3] [4] [5] . . . [14]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Мужики и молодые, 18-19-летние

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>