Горячая гей библиотека

Близкое знакомство

Часть 7

Артём, прикрывая свой член ладонью - укрывая его от глаз Марата, невольно вдавил ладонь в напряжённо гудящий ствол, и это мгновенно отозвалось всплеском остро кольнувшей сладости во всём теле и особенно - в мышцах ануса, так что Артём помимо воли вдавил ладонь себе между ног ещё сильнее, что со стороны могло выглядеть как желание укрыть, упрятать свой член ещё надёжней от Маратовых посягательств.

- Блин, ну чего ты. Артём! - в голосе Марата прозвучало едва уловимое недоумение. - Тебе что - не в кайф?

- Почему мне это должно быть в кайф? - глухо проговорил Артём, глядя Марату в глаза и прилагая усилия, чтобы его взгляд не скользнул, не опустился вниз.

- Блин! Да при чём здесь "должно", "не должно"? Что ты выдумываешь всё время какую-то хрень? Мы, бля, лежим в постели - со стояками! Оба хотим. Что ещё надо для того, чтобы ты расслабился?!

- Это ты, ты хочешь. Ты, а не я! - отозвался Артём, сам не понимая, зачем он это делает: зачем возражает, зачем противится, зачем говорит он то, что совсем не думает.

Да, было стыдно - стыдно и необычно было сознаваться себе в том, что ему, парню, т о ж е хочется, хочется притронуться к чужому члену - как к своему, хочется притянуть Марата к себе, стиснуть его, точно так же подмять его под себя, прижаться к нему, такому горячему, с силой вдавиться членом в его тело, и дальше, дальше... А что будет дальше? В рот? В жопу? Всё это было и стыдно, и необычно, и... Зачем он, Артём, противится, если всё это сейчас будет?

- Да, я хочу! - насмешливо глядя Артёму в глаза, Марат выдохнул слова легко, даже задиристо. - Я хочу! Я очень хочу! И я ни капли этого не стыжусь! А знаешь, почему я не стыжусь? Открыть тебе секрет?

- Ну, почему? - Артём, на какой-то миг утратив контроль над собственными глазами, невольно опустил взгляд вниз и тут же, спохватившись, словно испугавшись, торопливо прянул глазами вверх, успев машинально подумать о том, что Марат, наверное, уже трахал, уже кому-то вставлял в рот или в жопу, а он, Артём, целый день с Маратом общался, ходил с ним в кафе, пил вино - и ничего т а к о г о не заподозрил, ничего подозрительного он не заметил, и это за целый день!

- А потому, что глупо, глупо стыдиться того, что естественно! "Педик", "не педик"... Ты полагаешь, что это так важно - с парнем трахаться или с девчонкой? А я говорю, что важен кайф, а с парнем ты кайфуешь или с девчонкой - это всего лишь выбор объекта. Понятно, что что-то кому-то нравится больше, и потому кто-то по жизни предпочитает девчонок, а кто-то по жизни стремится к парням, но это вовсе не означает, что между этими предпочтениями лежит преграда, которую невозможно преодолеть. Ну, то есть, бывают, конечно, случаи, когда преграда эта действительно неодолима, и парни, предпочитающие парней, даже под страхом смерти не возбудятся на женщину, ну, то есть, у них банально не встанет и даже не шелохнётся - это и есть, собственно, "педики", как ты изволил здесь выражаться. А вот парни, предпочитающие девчонок, могут без особого труда всегда перепихнуться с парнями - и получить от этого полноценный кайф, причём перепих такой может быть обусловлен чем угодно, было бы желание! Чтобы кайфовать парню с парнем, вовсе не обязательно быть голубым, или геем, то есть иметь т а к у ю "ориентацию": парни делают это ради кайфа, и парней таких очень даже немало. это же, блин, элементарно! Кайф - он и в Африке кайф! Ты полагаешь, что для того, чтобы трахаться парню с парнем, обязательно нужно быть "педиком", а это не так: чтобы кайфовать парню с парнем, "педиками" им быть совсем необязательно! Ты, по незнанию своему, считаешь, что однополый секс - это что-то необычное или даже постыдное, а я скажу тебе, что мысли такие об однополом сексе - это умозрительная чушь, и чушь эта не стоит выеденного яйца, если подумать об этом непредвзято. Знал бы ты, сколько парней, не мороча себе голову, кайфуют в таком формате! Полазим с тобой в интернете - увидишь сам. Так что, Артём, никакого секрета тут нет! Да, я хочу, я хочу кайфовать - с тобой кайфовать, с парнем, и я ничуть этого не стыжусь! А не стыжусь я этого потому, что ничего постыдного в желании сексуального удовольствия я не вижу. Я ж тебя не насилую - не принуждаю! Ты сам хочешь этого - не меньше меня. Даже если ты думаешь, что ты не хочешь, то это не так. Это - самообман! Ты хочешь, Артём, хочешь не меньше, чем я! Ну, и чего нам тогда стыдиться, кого бояться? Давай...

Артём слушал Марата внимательно, и когда Марат, сказав "давай", вновь потянул с него трусы, стягивая их с бёдер, Артём то ли растерялся и не успел придавить трусы задом к матрасу, то ли желание, мощно бушевавшее в его теле, было сильнее стыда, слабо колупавшегося в сознании, но только трусы оказались в один миг приспущены на Артёме почти до колен; затем Марат, тут же выпустив из рук трусы и обхватив чуть ниже колен ноги Артёма, рывком поднял, задрал их вверх, сдёргивая трусы совсем. Всё произошло так быстро, что Артём осознал произошедшее, лишь оказавшись перед Маратом совершенно голым - с ногами, поднятыми вверх. И хотя трусы на Артёме были свободные и не обтягивали тело, Артём всё равно их чувствовал, а теперь тело было абсолютно свободным, и это ощущение телесной свободы странным образом перекрывало, выдавливало из головы и стыд, и неуверенность. Кроме того, нагое тело ощущалось им как совершенно не защищённое, всецело доступное другому, так что дёргаться, вырываться и прикрываться было уже бессмысленно.

Марат, опустив Артёмовы ноги на постель, быстро стянул трусы с себя, отбросил их в сторону и, ничего не говоря, вновь повалился на Артёма - голый на голого.

Голый - на голого... Ощущение было совсем иное, и Артём это тут же отметил - машинально подумал, что быть под Маратом голым лежать намного приятнее. Горячие губы Марата скользнули по шее Артёма, и это лёгкое, почти эфемерное касание жаром обжигающих губ мгновенно отозвалось во всём теле Артёма новой волной колыхнувшейся сладости, причём слаще всего было в мышцах ануса - в той самой области, которая у Артёма прочно ассоциировалась с понятием "педик".

Ассоциация такая была объяснима: хотя сам Артём о подобном сексе никогда не помышлял, хотя на картинках, загружаемых с порносайтов, он неоднократно видел, как парни в зад вставляют девчонкам, но и в школе, и во дворе пацаны, или просто прикалываясь, или друг на друга "наезжая", нередко говорили "в жопу", "в очко", "в попец", и всегда эти слова неизменно увязывались не с девчонками, а с парнями - всегда слова эти у пацанов подразумевали или однополый секс, или тех, кто сексу такому привержен. Вот поэтому-то область ануса применительно к сексу ассоциировалась у Артёма прежде всего с понятием "педик". Конечно, в мышцах ануса сладость была и тогда, когда Артём рукодельничал, но тогда он или смотрел на девчонок, или о них, о девчонках, думал, и потому в те моменты эта сладость, обжигавшая мышцы ануса, не имела никакого отношения к голубизне, а теперь Артём был с парнем, был обнажён, был возбуждён, и у него, у Артёма, именно в этой области, в туго стиснутых мышцах сфинктера, был эпицентр бушующей сладости! Как тут было не вспомнить - не подумать: "в жопу", "в очко", "в попец"...

Ассоциация возникла, и снова мелькнуло в голове слово "педик", причём мелькнуло оно в голове с похабной интонацией одноклассника Владика, смачно произносившего это слово где надо и где не надо. Но в теле Артёма сейчас бушевал огонь, желание сладости было тотальным, неодолимым, и потому слово это, ещё полчаса назад казавшееся Артёму едва ли не судьбоносным, на фоне полыхавшего в его теле огня Артёма совершенно не тронуло; наоборот, поддаваясь безотчётному и потому совершенно искреннему порыву, Артём вновь, как уже делал это, обхватил руками Маратову спину и медленно, с осознаваемым наслаждением скользнул по ней ладонями вниз. Ладони замерли на пояснице Марата, словно не зная, можно ли им продвигаться дальше.

- Артёмчик! - едва слышным выдохом прошептал Марат, сладострастно стискивая, сжимая ягодицы, с наслаждением вдавливаясь своим ничем не прикрытым членом в ничем не прикрытый член Артёма.

- Я никогда так не делал, - точно так же, шёпотом, отозвался Артём, и слова эти уже не прозвучали как аргумент, отрицающий саму возможность подобного.

В этой фразе, а точнее, в интонации, с какой эта фраза прозвучала, было то ли признание (как свидетельство полного, безоговорочного доверия к парню), то ли извинение за свои скользнувшие вниз руки (как отголосок ещё недавнего сопротивления). Он, Артём, сам не знал, зачем он это сказал, какой смысл в эти слова он хотел вложить.

- Я это понял, - Марат, приподняв голову, глядя Артёму в глаза, улыбнулся. - Ты просто расслабься, и всё. Ничего не бойся, и всё будет классно. Вот увидишь.

- Я не боюсь, - отозвался Артём, и это была правда.

Ну, то есть, почти правда: стыд и страх уже не доминировали ни в душе, ни в сознании Артёма, они были вытеснены ощущением удовольствия, наслаждения, бушующим в теле желанием, и только неуверенность, порождаемая незнанием, слабо тлела в душе, мешая всецело, с головой окунуться в состояние полного кайфа. Впрочем, неуверенность может присутствовать в любом начинании - в любом новом деле, и потому, говоря "я не боюсь", Артём не врал.

страницы [1] . . . [5] [6] [7] [8] [9] . . . [11]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Студенты, Совращение натурала

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>